Осины в обычном доме не водится, но вот полынь имеется — полынными вениками метут по углам, выгоняя всяких «лишних» насекомых. Да и шишиги тоже боятся полыни, а в доме ткача, где полным-полно ниток, эти нечистики способны шутки ради перепутать всю пряжу, сделав ее непригодной. Поэтому рука сама легко нашарила пучок, заботливо уложенный под кросна.
Выпрямившись с этим «оружием», я шагнул навстречу нежити и от души хлестнул ее по оскаленным зубам.
Тварь, еще недавно бывшая Юстей, завыла низким утробным басом, пятясь и закрываясь руками. Хлеща ее наотмашь веником, я продолжал теснить противницу в угол, подальше от людей. Поддавалась она с трудом — слишком много страха было разлито в воздухе, а нежить тонко чувствует эмоции. Ошметки веника летели во все стороны. Еще чуть-чуть — и я окажусь безоружным перед разъяренной нежитью.
— Мою сумку, — не прекращая бить, крикнул я. — Быстро!
Мне в спину ткнули чем-то.
— Дурак! — гаркнул, не оборачиваясь. — Колышки там. Осиновые! Один мне! Живо!
В протянутую ладонь лег небольшой заостренный осиновый кол. С левой руки бить неудобно, но да ничего. Заговоренное дерево с хрустом вошло в плоть точно в солнечное сплетение, и нежить изогнулась, корчась от боли.
— Ой, лишенько! — Материнские чувства разом уничтожили страх. — Да за что ж ты, проклятый, мою дочку-то? Да я ж тебя…
— Держите ее. — Я заслонился остатками веника от ткачихи, собиравшейся отправить меня на тот свет. — Это не Юстя! Она мертва!
Мастер Вздыня среагировал мгновенно — что значит профессионал. Из его захвата женщина не смогла вырваться. Да она и не особо старалась, вытаращенными глазами глядя, как извивается на полу пронзенная осиновым колом нежить. Впечатлительная Юстина сестра с визгом ринулась прочь, работники попятились. Я, протянув вперед руку, стал не спеша начитывать заклинание.
По мере того как оно действовало, личина сползала с нежити, являя оцепеневшим людям ее подлинный облик. Сизое скользкое тело, перепончатые конечности, курносый провал на месте носа, вытаращенные глаза, клыки, чересчур длинные для человеческой девушки груди… Плоть в том месте, где в нее вонзился кол, почернела и обуглилась, распространяя запах водорослей и гнилой рыбы.
Нежить затихла в тот самый миг, когда я дочитал заклинание и, припав на одно колено, выдернул колышек из раны, для профилактики ткнув им еще и в ямку между ключиц.
— Все кончено.
— Кто… что это было? — первым подал голос ткач.
— Водяница. — Я обтер колышек о подол рубашки, в которую была одета нежить. — Мавка.
— Так они же того… ну красивые и… все такое. — Сын ткача на себе показал, что имел в виду.
— Угу, когда сытые. Или когда таких простачков, как ты, в свои сети завлекают, — кивнул я. — А потом, когда уже поздно бывает, вцепится — и на дно утянет. Булькнуть не успеешь. В вашей реке они тоже водятся. Только им, наверное, давно жертв не приносили, вот и оголодали.
— Жертв? Это что же — девок им топить?
— А чаво? — Столетний дедок сам, без посторонней помощи выпрямился и весьма энергично потыкал костылем останки нежити. — Ишшо полста годов тому назад — энтот вот, — кивнул на сына, — только в колыбели орал — бывало такое. Как сушь стоит аль наводнение какое, берут девку, в наряды ее новые рядят и в омуте топят. Опосля запретили — мол, чего зазря людей-то переводить! Стали конями да телушками откупаться: купят, стало быть, телку всем миром, на рога ей цветов накрутят, как венок на невесту, жернов к шее привяжут — и в реку столкнут…
— А в последние годы, видать, и того не делали, — закивал я. — Вот водяной сперва Юстю утащил, а потом ее послал еще кого-нибудь привести. А она — нет чтобы девицу какую-нибудь возле речки подстеречь и в подружки себе утащить. Сразу домой направилась.
— И чего теперь делать? — Ткача интересовали житейские дела. — Они так и будут девок таскать?
— Можно телку или лошадь утопить, как советовали. — Я мотнул головой в сторону дедка. — На первое время водяному должно хватить… А вот это, — указал на останки нежити, — надо похоронить. Нужны лопата, шесть свечей и холстина новая.
— Давай! — Ткач повелительно кивнул жене, и та, освобожденная мастером Вздыней, всхлипывая, отправилась за нужными вещами. — Вы чего, сами ее, что ль, хоронить станете?
— А то как же? Я некромант, обезвредить труп, чтобы из него после смерти упыря не получилось, смогу легко. Юстя ваша год назад умерла. А это тело лишь было использовано для… в общем, для достижения определенных целей. В углу кладбища у забора закопаем для верности, чтоб не валялась абы где.
В четыре руки мы с палачом завернули тело в холстину, дали матери в последний раз всплакнуть над останками дочери и потащили его в сторону кладбища.
Откровенно говоря, я трусил и разве что не скулил от дурных предчувствий. Сигнал к тушению огней уже был недавно, и если самому ткачу в случае чего можно было как-то отбрехаться от городской стражи — делами увлеклись и не заметили, какой-то из работниц страшный сон приснился, и ее всем миром успокаивали, у младенчика живот прихватило так, что знахарку пришлось тревожить, — то два мужика, деловито волокущих в сторону кладбища труп, несомненно, вызовут подозрение. Объясняйся потом, что ты — некромант и всего-навсего «убираешь за собой рабочее место». Некроманты у нас все в тюрьме сидят, этот-то что на свободе делает? И мне влетит, и мастеру Вздыне достанется на орехи…
Но обошлось. То ли боги были ко мне благосклоннее, чем обычно, то ли просто день благоприятный по гороскопу выдался, но до кладбища мы добрались без происшествий. Ограда на задах была высокой, но нет такого забора, в котором нельзя найти лазейку.
Сделав пару глубоких вдохов, прочищая грудь, я прошептал несколько слов, и некоторое время спустя перед нами закачался один из кладбищенских духов. Не чья-то неупокоенная душа, заблудившаяся на полпути к вересковым пустошам, а именно что дух. Для работы на кладбище это — первый помощник некроманта. Сумели найти с кладбищенским духом общий язык — считай, состоялись как профессионал. Этот явился быстро, не пришлось даже напрягаться.
— Ш-ш-шего иш-ш-волите? — прошипел он, облачком колыхаясь перед лицом.
— Нам надо на ту сторону. Быстро. У нас тут…
— Неш-ш-шить, — прошипел дух. — Ш-ш-штраш-ш-шно…
— Не боись! Нейтрализована.
— Х-х-хорош-ш-шо. — Дух вытянулся в тонкую ниточку. — Ш-ш-шледуйте ш-ш-ша мной…
Проход отыскался быстро — кабы не подсказка духа, нипочем бы не догадался, что эти доски держатся на честном слове. Судя по их состоянию, кладбищенские воры тоже не догадывались о наличии «запасного выхода». Ну да, если его прикормить, кладбищенский дух становится отличным сторожем.
Кладбище, залитое светом убывающей луны, как ни странно это звучит, жило своей жизнью. Я ее чувствовал, видел мелькающие тут и там огоньки, слышал шорох маленьких лапок и тихий шепоток. От одной из свежих могил во все стороны бросились низкие тени похожих на кошек кладбищенских гулей. Далеко они, однако, не отбежали — затаились среди надгробий, наблюдая за пришельцами. Нападать тоже не стали — чуяли во мне некроманта. Приятно, однако…
