— Замолчите! — Старый герцог вскочил как подброшенный. Лицо его побелело, он судорожно стиснул кулаки. — И прекратите немедленно этот допрос! Да, наша семья и в самом деле находится под надзором инквизиции. Вы это хотели узнать, господин некромант? Вы это узнали. Но больше здесь вам никто не скажет ни единого слова. Я — глава рода, и я так решил!
И по тому, какая установилась после этих слов тишина, я понял, что сэра Романа тут слушаются и побаиваются больше, чем постороннего некроманта.
Что ж, придется признать, что отныне нужные сведения придется добывать самостоятельно, на свой страх и риск. За оставшиеся часы я совершил пять попыток разговорить обитателей замка — трижды приставал с расспросами к слугам и два раза — к самим лордам Беркана. Но сэр Мирон от меня просто-напросто сбежал, а сэр Ратмир пригрозил рассказать все сестре и дяде, предварительно пырнув меня мечом. Слуги же либо совсем ничего не знали, либо так боялись гнева господ, что начинали заикаться и рыдать. Все прочие Беркана так искусно избегали моего общества, что это наводило на мысли о сговоре. Вот не понимаю я этих лордов! Зачем тогда приглашать некроманта, если нет желания сотрудничать? Или они надеялись, что я не докопаюсь до истины?
Промаявшись без толку несколько часов, я, кажется, нашел верное решение. Его, сам того не подозревая, подсказал мне сэр Роман. Инквизиция! Семейство находится под надзором, значит, в замке должны быть наблюдатели. Если здесь и сейчас таковых нету, значит, их удалили под благовидным предлогом. Значит, можно как-то попытаться через них получить недостающие сведения. Как же мне это не нравится! Но, если нет другого выхода…
Дабы дать шанс благородному семейству — и заодно себе! — не встречаться лишний раз с инквизиторами, я за завтраком как бы невзначай объявил, что собираюсь наведаться в Брезень. Умные люди сами сообразят, чем может обернуться эта поездка, и попытаются наладить контакт. Или, наоборот, помешают мне выехать за ворота.
Однако не последовало ни того ни другого. Мне слова не сказали! Словно я разговаривал с пустым местом! Словно в замке больше не было никого, ни одной живой души… Странно все это! Очень странно! И наводит на размышления…
— Мэтр Белла!
Требовательный шепот заставил затормозить на полном ходу. Нельзя быть таким рассеянным! Меня, по-видимому, окликали уже не первый раз, и лицо у служанки было очень недовольное.
— Извольте следовать за мной, мэтр, — поджала она губы, когда я приблизился. — И немедленно!
Подавив вздох, вынужден был вернуться на четвертый этаж замка.
В комнате, куда мы вошли, была только леди Илона. Она с тревогой взглянула на служанку:
— Вас никто не видел?
— Никто, кому не положено, моя госпожа, — ответила та.
В самом деле — глупо было надеяться, что в таком огромном замке, пройдя три этажа, мы ни разу не наткнемся ни на кого из слуг. Но члены семьи Беркана и впрямь не встретились на пути.
— Хорошо. Сторожи, чтобы нас никто не подслушал!
Служанка выскользнула вон, а герцогиня протянула мне руку:
— Идите сюда!
Она сидела в оконной нише, глубокой и частично скрытой портьерами. Сейчас из-за яркого дня они были отдернуты, но могли в любой миг превратить нишу в крохотную каморку, где место было лишь для двух лавочек, стоявших друг напротив друга. Мне предложили присесть напротив.
— Куда вы едете? — помолчав, поинтересовалась леди Илона.
— Госпожа герцогиня, я никуда не…
— В дорожном плаще? В перчатках? При мече и с этой вашей… сумой. — Она указала на мои вещи.
— Я уже говорил, что мне нужно съездить по делам в Брезень, — признался я. — Не думаю, что поездка займет много времени — в городе я никого не знаю, так что задержусь лишь, если возникнут трудности. Это касается дела о смерти вашего старшего сына, сэра Робера Берканы. Всплыли кое-какие обстоятельства… Один я вряд ли справлюсь. Мне нужна консультация…
— Умоляю, не надо никого ни во что посвящать! — тихо воскликнула леди Илона. — Как думаете, почему мы не обратились к городским некромантам, а моя дочь отправилась в одиночку в другой город?
— Потому, что мэтра Йожа Беллу — то есть меня! — ей рекомендовали…
— Ваше имя ей назвал человек короля! Вернее, один из советников принца-наследника.
— Не понимаю, — сказал я.
— Поймете, если я расскажу вам кое-что… Я клялась хранить все в тайне до конца своих дней, но… раз уж так вышло… Вы, наверное, уже знаете о семейном проклятии рода Беркана?
— Да.
— И вы, разумеется, слышали, что для женщины рождение третьего ребенка всегда оказывается роковым — мать умирает, едва произведя третьего по счету младенца. И неважно, родилась ли она сама в этой семье или вышла замуж за кого-то из Беркана, — третий ребенок ее убьет обязательно. Но у меня трое детей, а я до сих пор жива!
— Да, — кивнул я. — Мне говорили, что леди Руна не такая, как все. Дескать, ее рождение должно было вас убить, но вы почему-то выжили…
— Все очень просто. — Герцогиня улыбнулась жалкой улыбкой побитой собаки. — Дело не в Руне, дело во мне. Робер не сын своего отца.
— Э-э… — Признаться, в тот момент ничего умнее я придумать просто не мог.
— Это случилось почти тридцать лет назад. — Леди Илона выпрямилась, улыбнулась своим мыслям и мгновенно преобразилась. На скамеечке передо мной сидела настоящая красавица. — Я тогда была моложе, красивее…
— Вы и сейчас…
— Милый юноша, — она тихо засмеялась, — спасибо. То, что вы видите, — лишь остатки былой красоты. А в те годы… Столица готова была лечь к моим ногам. Даже сам Болекрут не устоял…
— А кто это? — брякнул я и тут же мысленно дал себе подзатыльник. Ну ты, Згаш, и тупой! Конечно, последние года два тебе было не до того — да и вообще, что за дело сыну простых ремесленников до высшего света! — но имя-то своего короля должен помнить! Да-да, того самого, которому уже хорошо за семьдесят, чей единственный сын, мужчина сорока трех лет, до сей поры пребывает как бы в стороне от реальной власти и в чьей канцелярии без следа растворилось прошение старого графа Байта с просьбой разыскать его младшего сына, лорда Дарина.
— Мои родители могли похвастаться лишь древним родом — особого богатства у них не было, — продолжала леди Илона. — Девушке без большого приданого нечего надеяться выйти замуж. Отец решил представить меня ко двору в надежде, что там отыщется для меня жених. Мне было восемнадцать — многовато для юной невесты, вам не кажется?
Я только пожал плечами, не зная, к чему клонит моя собеседница.
— Как бы то ни было, король заметил меня быстро. Болекрут тогда переживал период размолвки с супругой, искал утешения и сочувствия. И нашел его во мне. Его чувство было таким… огромным, таким ярким, что этого не могли не заметить окружающие. Приближенные королевы стали опасаться, что Болекрут оставит ее ради меня, — ни богатства, ни связей, только молодость и красота… Это грозило скандалом. И тогда он предложил меня в жены гостившему тогда при дворе Эймилу Беркане. Это было так неожиданно… Я успела полюбить короля и понимала, что он этим замужеством спасает меня от мести и наветов. Свадьбу сыграли очень быстро — от принятия решения до того момента, когда мы стали мужем и женой, прошло не более трех дней. Вскоре после этого мы покинули двор и перебрались сюда. Но я увозила под сердцем ребенка. Ребенка от короля, и тот знал о моей беременности.
