Повсюду стрелок видел их отражения: в стекле стен, в
застекленной стойке, в большом зеркале позади нее, даже — на изгибах винных
стаканов в форме изящных колокольчиков, что висели за стойкой донышком вверх…
стаканах таких же великолепных и хрупких, как пиршественная утварь.
В углу стояло какое-то сооружение, как будто слепленное из
света. Оно вспыхивало и менялось, вспыхивало и менялось. Вот оно золотое, вот —
зеленое, вот — желтое, вот — ярко-алое, вот — золотое опять. Поперек него
Высокими Буквами было начертано слово, которое Роланд сумел прочесть, но оно
ничего для него не значило: «ROCOLA».
Ладно, не важно. Надо делать дело. Он тут не праздный зевака
и не может позволить себе эту роскошь: разинув рот, глазеть по сторонам, пусть
даже тут все так изумительно и непонятно.
Человек, который открыл им дверь, был, вне всяких сомнений,
братом того, кто вел этот фургончик, как назвал его Эдди (причем, как охранник,
предположил Роланд). Только этот — повыше ростом и лет на пять моложе, а на
плечевом ремне у него — револьвер.
— Где Генри? — спросил Эдди с ходу. — Я хочу видеть Генри. —
Тут он повысил голос: — Генри!Эй, Генри, ты где?
Никакого ответа — лишь тишина, в которой бокалы над стойкой,
казалось, звенят, но звон этот так тонок, что слух человека чуть-чуть не
дотягивает до него.
— Мистер Балазар хотел бы сперва с тобой поговорить.
— Вы, что ли, его связали, а в рот ему сунули кляп? —
спросил Эдди и вдруг рассмеялся, не дав Клаудио даже рта открыть. — Нет, что
это я… да вы просто его накачали. Зачем возиться с кляпами и веревками, если
можно вколоть ему дозу, и он сразу уймется. Ладно. Пошли к Балазару. Раньше
начнем — раньше кончим.
4
Стрелок смотрел на карточную башню на столе у Балазара и
думал: Еще один знак.
Балазар не поднял головы — он и так уже задирал ее к
верхушке карточной башни, которая возвышалась высоко над столом, — а лишь
поглядел на них поверх нее. Лицо его так и светилось дружелюбием и теплотой.
— Эдди, — сказал он. — Я рад тебя видеть, сынок, а то я
слышал, у тебя были какие-то неприятности в аэропорту.
— Никакой я вам не сынок, — спокойно проговорил Эдди.
Балазар сделал какой-то жест, который мог бы означать
одновременно печаль, иронию и недоверие: Ты меня обижаешь, Эдди, — говорил этот
жест. Ты очень меня обижаешь, когда говоришь такое.
— Давайте начистоту, — сказал Эдди. — Вы сами знаете, что
все это могло завершиться одним из двух: либо они меня перекупили, либо меня
отпустили с миром. Также вы знаете, что они не могли уломать меня за какие-то
два часа. И что если б они этого добивались, им бы пришлось отвести меня на
43-ю улицу, где меня бы допрашивали беспрерывно, давая только короткие
передышки, чтобы я мог сблевать в раковину.
— Так они тебя перекурили? — мягко спросил Балазар.
— Нет. Им пришлось меня выпустить. Они следили за мной, но я
их не вел.
— Значит, товар ты заныкал, — подытожил Балазар. —
Невероятно. Ты непременно должен мне рассказать, как надо прятать два фунта
коки на борту пассажирского самолета. Это очень полезная информация. Как в том
рассказе про тайну запертой комнаты.
— Я не прятал его, — сказал Эдди. — И у меня его больше нет.
— И у кого же он? — спросил Клаудио и тут же вспыхнул, когда
брат прожег его свирепым взглядом.
— У него, — улыбнулся Эдди, указав поверх карточной башни на
Энрико Балазара. — Товар доставлен по назначению.
В первый раз после того, как Эдди ввели в кабинет, на лице
Балазара промелькнуло искреннее чувство: неподдельное изумление. Мелькнуло и
тут же исчезло. Балазар вежливо улыбнулся:
— Да. В одно место, о котором ты нам скажешь потом. После
того, после того, как ты получишь обратно брательника и свой товар, и вы вместе
отбудете в неизвестном направлении. Скорее всего — в Исландию. Я правильно
излагаю?
— Нет, — отозвался Эдди. — Вы не понимаете. Товар здесь.
Доставка на дом. Как мы и договаривались. Потому что даже в наш век обмана есть
еще люди, которые выполняют свои обязательства. Трудно поверить, я понимаю. Но
это так.
Все уставились на него.
Ну как я справляюсь, Роланд?— спросил Эдди.
По-моему, отлично. Только не давай этому Балазару
опомниться, Эдди. Мне кажется, он человек опасный.
Ты так думаешь? Тут я с тобою согласен, дружище. Я знаю, что
он человек опасный. Очень, мать его, опасный.
Он опять взглянул на Балазара и легонько ему подмигнул.
— Так что теперь это вам нужно побеспокоиться о федеральных
агентах, не мне. Если они сейчас сюда явятся с ордером, то может так
получиться, что вас оттрахали, даже не раздвигая ног, мистер Балазар.
Балазар взял еще две карты. Руки его вдруг затряслись, и он
положил их на место. Это длилось всего лишь мгновение, но Роланд заметил, и
Эдди заметил тоже: выражение неуверенности — может быть, даже страха —
промелькнуло и тут же исчезло.
— Когда ты со мной говоришь, последи за своими словами,
Эдди. Последи за собой и, пожалуйста, не забывай, что у меня мало времени,
равно как и терпения, на выслушивание такой бредятины.
Джек Андолини вдруг насторожился.
— Они сговорились с ним, мистер Балазар! Этот кусок дерьма
отдал им кокаин, а они подбросили его нам, пока делали вид, что ведут допрос!
— Никого здесь не было, — сказал Балазар. — И никто сюда не
подберется, Джек, как тебе хорошо известно. Даже когда голубь садится на крышу,
уже срабатывает сигнализация.
— Но…
— Даже если они исхитрились нас как-то подставить, наши люди
в их лавочке нам бы уже сообщили. У них там столько наших, что мы могли бы в
три дня насверлить дырок в их ящике. Мы бы знали, кто, когда и как.
Балазар поглядел на Эдди:
— Эдди, у тебя есть пятнадцать секунд на то, чтобы
прекратить пороть эту чушь. Ровно через пятнадцать секунд сюда придет Чими
Дретто и станет тебя обижать. А потом, когда он немного пообижает тебя, он
пойдет в соседнюю комнату, и ты услышишь, как он обижает твоего братца.
Эдди весь напрягся.
Спокойнее,— пробормотал стрелок, а про себя подумал:Легко же
тебе управлять им: назвать имя брата — и все. Как ткнуть острой палкой в
открытую рану.
— Сейчас я зайду к вам в уборную, — Эдди указал на дверь в
дальнем левом углу, дверь, настолько незаметную, что ее можно бы было принять
за панель на стене. — Зайду один, а потом выйду оттуда и отдам вам фунт вашего
кокаина. Половину всего товара. Вы его проверите. Потом приведете сюда Генри,
чтобы я на него посмотрел. Когда я увижу его, увижу, что с ним все в порядке,
вы отдадите ему наш товар, и он уедет домой с кем-нибудь из ваших джентльменов.
Когда он уедет, мы с… — он едва не сказал «с Роландом», — … со всеми вашими
ребятами посмотрим, как вы строите эту штуку. Когда Генри будет дома и в
безопасности — то есть, никто не будет стоять над ним и держать у его уха пушку
— он позвонит сюда и скажет мне одно слово. Мы договорились с ним перед моим
отъездом. На всякий случай.
