Джек Морт не почувствовал ничего.
Он был слишком занят парнишкой.
Он наблюдал за мальчуганом уже две недели.
А сегодня он собирается его толкнуть.
2
Хотя мальчик стоял спиною к тому человеку, через глаза
которого смотрел Роланд, он узнал парня сразу. Этого самого мальчика встретил
он на дорожной станции в пустыне, спас его от Оракула в горах, а потом
пожертвовал им, когда пришлось выбирать: спасти парнишку или добраться все-таки
до человека в черном. Этот мальчик сказал еще: Ну иди, есть и другие миры,
кроме этого, — прежде чем рухнуть в бездну. И, как оказалось, мальчик был прав.
Мальчик — Джейк.
В одной руке у него был пакет из плотной коричневатой
бумаги, в другой — набитая полотняная синяя сумка. Вероятно, с книгами, судя по
уголкам, выпиравшим сквозь ткань.
По улице ехал поток машин, мальчик ждал, когда можно будет
перейти на ту сторону. Стрелок узнал этот город, откуда он забрал Узника и
Госпожу, но сейчас это уже не имело значения. Имело значение только одно: что
сейчас, через пару секунд, произойдет или не произойдет.
Джейка перенесли в мир стрелка не через волшебную дверь; он
прошел туда через врата, которые были гораздо понятнее, но и гораздо
безжалостней. Умерев в своем мире, он родился в мире стрелка.
Его убили.
Точнее — толкнули.
Толкнули на проезжую часть, и его задавила машина, когда он
мирно шел в школу, неся в одной руке сумку с книгами, в другой — пакет с
завтраком.
Толкнул его человек в черном.
Он сейчас это сделает! Прямо сейчас! Таково будет мое
наказание за то, что я убил его в моем мире: я буду смотреть, как его убивают
здесь, и ничего не успею сделать!
Но Роланд всю жизнь только и делал, что спорил с тупой и
жестокой судьбой — если угодно, такова его ка, — и он вышел вперед, не
задумываясь об этом, на чистом рефлексе, который давно уже превратился в
инстинкт.
И когда он шагнул вперед, в его сознании вспыхнула одна
мысль, одновременно ужасная и ироническая: А что если он вошел сейчас в самого
человека в черном? А что если, кинувшись спасать мальчика, он увидит, как его
же руки тянутся к нему и толкают? Что если это ощущение контроля над ситуацией
— всего лишь иллюзия, и последняя шуточка Уолтера заключается в том, что
Роланду придется убить мальчика самому?
3
На одно только мгновение Джек Морт утратил свою устремленную
сосредоточенность. Он уже собирался рвануться вперед и столкнуть мальчика под
колеса машин, как вдруг его отвлекло одно ощущение, которое его мозг воспринял
неверно, как иной раз боль в теле отдается в другое место и уже не понятно, что
у тебя болит.
Когда Роланд вышел вперед, Джек показалось, что ему на
затылок село какое-то насекомое. Не оса или пчела, которые жалят, а что-то
другое: укусило его, и укус зачесался. Быть может, комар. И из-за этого
несчастного комара ему не удалось сосредоточиться в самый ответственный момент.
Он шлепнул ладонью по шее и опять сконцентрировал все внимание на мальчишке.
Ему показалось, что он и глазом моргнуть не успел; на самом
же деле прошло семь секунд. Он не почувствовал ни быстрого выхода стрелка, ни
столь же быстрого его отступления, и никто из прохожих (людей, спешивших на
работу, в большинстве своем вышедших из подземки в соседнем квартале, с еще
опухшими от сна лицами и полусонными глазами, обращенными куда-то внутрь) не
заметил, что глаза Джека Морта изменили цвет под строгими очками в золотой
оправе. Его темно-синие глаза на мгновение стали светло-голубыми, а потом опять
потемнели до своего нормального цвета кобальта, но когда он потом опять
сосредоточился на парнишке, он в бешенстве и раздражении, что кольнуло его как
шип, увидел, что шанс упущен.
Увидев, что мальчик уже переходит улицу в толпе прохожих,
Джек Морт развернулся и пошел обратно, протискиваясь сквозь людской поток,
устремленный ему навстречу.
— Эй, мистер! Смотрите, куда…
Какая-то малокровная бледненькая девочка-подросток, которую
он не увидел. Джек оттолкнул ее плечом, даже не оглянувшись на ее возмущенный
крик, когда она уронила сумку и все книги выпали на тротуар. Он шел вдоль по
Пятой-Авеню, удаляясь от Сорок-Третьей, где, как он решил для себя, сегодня
должен был умереть мальчик. Шел, склонив голову, сжав губы так плотно, что его
рот превратился в почти невидимый шрам от давно затянувшейся раны над
подбородком. Пробившись сквозь толчею на углу, он не замедлил шага, а пошел еще
быстрее, пересекая Сорок-Вторую, Сорок-Пятую, Сороковую. Где-то на середине
следующего квартала он прошел мимо дома, где живет мальчик, даже не взглянув на
него, хотя последние три недели каждое утро, когда мальчик шел в школу, Джек
следил за парнишкой от самого его дома до угла в трех с половиной кварталах по
Пятой и оттуда уже до того угла, который он мысленно называл просто «Толчковое
место».
Девочка, которую он отпихнул, кричала ему вслед, но Джек
Морт не обращал на нее внимания, как какой-нибудь энтомолог-любитель,
повернутый на чешуйчатокрылых, не обратил бы внимания на обычную бабочку.
Джек тоже был в своем роде энтомологом-любителем.
По профессии — дипломированный бухгалтер-эксперт.
А толкать — это хобби.
4
Стрелок отошел в самый дальний закоулок сознания этого
человека, и там, кажется, лишился чувств. Если он и испытывал облегчение, то
лишь потому, что этот человек оказался не Уолтером, не человеком в черном.
Но все остальное было предельным ужасом… и предельным
откровением.
Отделенный от тела, его разум — его ка — оставался таким же
здоровым и проницательным, как всегда, но внезапное знание огрело его, как
долотом по виску.
Знание это пришло к нему не тогда, когда он шагнул вперед, а
тогда, когда он удостоверился, что парнишка уже в безопасности, и опять отошел
назад. Была какая-то общность между этим человеком и Одеттой, слишком
фантастическая, и все-таки как-то уж слишком уместная, чтобы оказаться простым
совпадением. Роланд почувствовал это и понял, чем должно обернуться
действительное извлечение троих и кто в эту тройку войдет.
Третьим будет не этот Толкач; Уолтер сказал ему, кто будет
третьим — Смерть.
Смерть… но не твоя. Так сказал Уолтер, умный как Дьявол,
даже в самом конце. Ответ искушенного законника… слишком близкий к правде, так
что правда сокрыта в его тени. Смерть — не его. Он сам станет смертью, а смерть
станет им.
Узник, Госпожа.
Третий — смерть.
