Ну-ка…
Ко мне… ко мне… ко мне…
Я попыталась позвать крыс. Но в этот раз почему-то ничего не получилось. Не было крови? Или просто при мне никого не пытали? Адреналина не хватает? Бешенства?
Бешенству ведь не объяснишь, что если оно не придет сейчас, то потом и не к кому будет. Но вместо ярости пришла только насмешка.
И над своей неумелостью, и над неумелостью вампира, который пытался сейчас сломить сопротивление Константина и Глеба. Ребята держались, а значит, не так уж много он умеет.
Ты хочешь подчинить моих друзей, клыкастик? А почему бы не наоборот? Любая связь действует в обе стороны. Если призывающий может приказывать лисам, почему лисам нельзя приказать ему? У палки же два конца!
А вот увижу ли я сейчас связь приказывающего и моих оборотней?
Я прищурилась. Нет. Полный ноль. На улице ничего не видно. А если поближе подлететь? Все равно в таком виде я могу шляться где угодно. Кто сможет поймать призрак? Охотники за привидениями?
– Ghost busters! – провыла я, подражая мультику.
И решительно рванула через каменную стену.
Они были на первом и втором этажах. На первом – трое мужчин в камуфляже, подозрительно напоминающие оборотней-лисов. Почему так? Очень похожий серебряный рисунок в ауре, да и сама она…
Сейчас я была спокойнее, чем в первый раз, и видела мир отчетливее. И дымка ауры вокруг головы каждого оборотня так хорошо принимала форму лисьей морды… Складывалась, переливалась, как на старых фотографиях. У меня в шкафу лежит такая, с молодой девушкой. Повернешь ее под одним углом – глаза девушки широко открыты. Повернешь другим – и она лукаво подмигивает левым глазом и на секунду становится еще красивее. Так и здесь. Взглянешь под одним углом, и аура напротив лица складывается в лисью маску. Под другим – и перед тобой опять человек.
На втором этаже тоже было трое: два высоких бледных вампира и один оборотень. На лиса я даже внимания не обратила. А вот вампиры заинтересовали меня всерьез. Один – высокий брюнет – стоял у окна с винтовкой. Второй, с короткими русыми волосами, просто протягивал вперед руку. Лиц я не видела. А вылетать в окно и зависать перед ними не хотелось.
– Не выходят? – спросил тот, который с винтовкой.
– Нет. Сопротивляются.
– Тебе? Так долго? Теряешь квалификацию?!
– Заткнись, сосредоточение сбиваешь!
– Тоже мне, зверолов нашелся… Что тебе, сложно двух лисят выманить? Я уже палец на спуске устал держать!
– Блин! Упираются, сволочи! Да как! Словно я у них ребенка отбираю!
– А то они не понимают, что их ждет, если они вылезут? Ты бы не сопротивлялся, если бы на их месте был?
Вампир ничего не ответил. Просто как-то по-особенному повел пальцами. И я опять провалилась куда-то в склизкую муть его ауры.
* * *
Его звали Питер. Давным-давно. Наверное, уже девятьсот, а то и больше лет назад. Необычный мальчик родился в семье норманнского лорда. С виду это был самый обычный мальчишка: невысокий, крепенький, сероглазый, с добрым лицом. В нем была лишь одна странность.
Его обожали все животные.
Обожали?
Признавали другом, братом, хозяином…
На него никогда не лаяла ни одна даже самая злая собака. Кошки по ночам мурчали ему колыбельные. Он мог успокоить взбудораженного рыцарского коня всего парой слов – и жеребец, приученный топтать врагов, спокойно брал у него из руки яблоко. А когда на ярмарке вырвался бык, Питеру оказалось достаточно просто дотронуться до шерсти зверя, чтобы тот перестал косить по сторонам налитыми кровью глазами и позволил отвести себя на место. Питер был спокоен в своей жизни и счастлив. Он никогда не хотел быть даже рыцарем. Ему вполне хватало места управляющего замком. И старший брат знал, что лучшего помощника ему не найти.
Питер был счастлив на своем скромном месте. Ему ничего не было нужно.
Разве что иногда ночевать в лесу. Питер никогда и никому не признался бы, что понимает животных. Даже не так: животные словно признавали его вожаком, доверяли, слушались, рассказывали о своих заботах… Дикие ли, домашние… Питер не мог есть мясо просто потому, что… а вы смогли бы есть курицу, которая час назад делилась с вами проблемой высиживания цыплят?
Никто не знал об этом. Странности? Что ж, у кого их нет. Питер был более чем полезен на своем месте, и старший брат никому не позволял его тронуть.
Все изменилось в один момент. Когда приехала невеста брата.
Молодая француженка Гильометта де Труа была просто очаровательна. Рыжие волосы, карие глаза, живые манеры – и фигурка, к которой так и тянулись мужские руки. Плюс титул и хорошее приданое. Что еще надо для счастья? Старшему брату этого хватало. Питеру – нет.
С самого начала он заподозрил что-то неладное. Что? Он и сам не знал, как это объяснить. Но все чаще думал, что Гильометта не так проста, как кажется.
Опасна?
Нет. Питер инстинктивно чувствовал, что она не причинит ему никакого вреда. Но – ему. А старшему и горячо любимому брату? И почему именно так? Почему именно он? Ведь только он чует опасность, исходящую от всегда улыбающейся и беспечной девушки.
Питер готов был на луну выть. Но он не смел даже намекнуть на свои подозрения. Да и что он мог сказать?
«Я чувствую в ней опасность…»
И кто бы ему поверил?
Молодая француженка за одну луну очаровала весь замок. Она была мила, приветлива, ее голосок всегда звенел колокольчиком, а на губах играла нежная улыбка. Слуги, на которых она ни разу не повысила голоса, называли ее «солнышком» и «золотым лучиком». Рыцари выпрашивали у нее ленту – повязать на рукав. А пажи и оруженосцы просто поголовно были влюблены в нее.
И что оставалось делать Питеру?
Следить. Следить, следить и еще раз присматривать за Гильометтой. Следить, внимательно и настороженно, как за случайно встреченным в лесу хищным зверем. Следить, пока хищник не уберется к себе в нору или берлогу. Вот только с Гильометтой им было не разойтись.
Ему не нравились ни Гильометта, ни ее отец – барон де Труа, рыжеволосый великан под два метра ростом, любитель вина и песен. Питер, своим чутьем друга зверей, улавливал несообразности в их поведении.
Почему барон предпочитает всем продуктам мясо с кровью и красное вино? Ничего удивительного, многие мужчины любят и те, и другие продукты, но барон без них не может прожить и дня. А как это выглядит, когда мясо с кровью уписывает хрупкая девушка? А Гильометта просто обожала это блюдо. Барон смеялся, старший брат Питера говорил, что такая девушка должна выносить сильных сыновей…
И почему каждый раз после этой фразы что-то злобное мелькало в карих глазах девушки?! Никто не замечал этой ярости, но Питер буквально чувствовал ее. Почему-то Гильометта не могла спокойно смотреть на играющих детей и вечно старались найти им какую-нибудь работу. Дети были единственными союзниками и шпионами Питера в тайной войне, которую он, неожиданно даже для себя, объявил Гильометте. Дети, обожавшие юношу, охотно включились в игру и стали наблюдать за «рыжей ведьмой», как они прозвали красавицу.
