Немец явно заинтересовался, так что даже отложил трубку и, сложив пальцы домиком, спросил:
– В каком?
– Как вы относитесь к эксклюзивной лицензии на производство одноразовых шприцов?
Нахтигаль приподнял бровь:
– Это то, что я думаю?
– Не знаю, про что вы думаете, а то, о чем говорю я, представляет собой пластиковые шприцы разной емкости в стерильной упаковке. Их совсем недавно изобрели в СССР и получили все необходимые патенты: как внутренние, так и международные. Вам как врачу, наверное, не надо объяснять, сколько проблем может быть решено с применением шприцов, которые не требуют предварительной стерилизации, и которые могут быть использованы хоть на поле боя, хоть в больнице? И насколько это снизит риск занесения инфекции? Хочу добавить, что вам, как человеку, занимающемуся еще и выпуском ветеринарных препаратов, будет небезынтересно узнать: в том же животноводстве скорость прививок возрастет многократно, так как лекарство для прививок можно заправлять в шприцы прямо на фабрике.
Карл почти минуту молчал, переваривая мои слова и в задумчивости грызя мундштук машинально взятой трубки, а потом, вскинув на собеседника несколько ошарашенные глаза, негромко рассмеялся.
– Это, действительно, – царское предложение. Понимаете, я ведь не только врач. Точнее, уже довольно давно не врач. И поэтому, когда у немецких военных медиков, вернее у подразделения, которое собирает статистику по ранениям и их лечению, появились сведения о появлении у русских необычной новинки, я сильно заинтересовался. Почти одновременно с этим мои люди, находящиеся здесь, в Швейцарии, сообщили, что в библиотеке патентного бюро Берна появился оформленный по всем правилам русский патент на это изобретение. Причем при оформлении были настолько скрупулезно учтены все мелочи, что как-либо обойти его пункты не представлялось возможным. И, насколько я знаю, швейцарцы, первыми узнавшие об этих шприцах, пытались купить лицензию на их изготовление. Но пока безуспешно, хотя, по моим сведениям, кое-какие обнадеживающие сигналы со стороны вашей страны они получили. Только там речь шла лишь о новинке под названием – «шприц-тюбик»… М-да… а вы мне предлагаете лицензию на производство полноценных шприцов, которые, возможно, как и шприц-тюбик, произведут революцию в медицине. Но пластмасса вместо стекла… Ведь возможны деформации при хранении, даже от перегрева. Это ведь не мягкая колба тюбика, которая не боится подобных вещей. А изменение химического состава лекарства, которое возможно от соприкосновения с пластмассой? И самое главное – стерилизация готового изделия. Хотя… Испытания уже были проведены?
– Да. Результаты испытаний, а также формула пластика и схемы трехкомпонентного шприца находятся у меня.
М-да, «трехкомпонентного»… Я год назад, когда рассказывал про эти шприцы, напрочь забыл про резиновое колечко на поршне, и поэтому на испытаниях первые шприцы, изготовленные чуть ли не на коленке, забраковали. Хорошо, сами изготовители внесли рацуху, и с этим колечком шприцы заработали, как положено. Причем самое интересное, что эти первые шприцы были стеклянными, а потом уже подключились химики и выдали необходимый пластик для корпуса. Потом все уперлось в иголки, точнее в их количество. И под занавес отрабатывалась эта самая стерилизация, о которой спросил Аленкин отец. Если все остальное было сделано очень быстро, так как материалы для изготовления медицинской новинки были изобретены еще до войны, то стерилизация стала камнем преткновения. Перед упаковкой шприцы должны быть простерилизованы, и как ни прикидывали самые разные способы, все они приводили к огромному удорожанию изделия.
Но тут вдруг сыграло свою роль еще одно нововведение: общий банк данных всех изобретений, новинок и рацпредложений (зачастую даже беспатентных), сделанных как в СССР, так и по всему миру. Просто поняв, что одну и ту же вещь придумывают три, четыре, пять и более раз, умные люди продвинули идею о создании подобного банка, в который и превратили целый институт. И это вовсе не было аналогом существующего в тридцатых годах «Комитету по изобретательству при Совете труда и обороны». И к нынешнему «Комитету по изобретениям и открытиям», который занимался в основном патентным делом, банк тоже не относился. Это была совершенно новая, не имеющая пока аналогов, экспертно-аналитическая контора, которая еще только накапливала базу данных, но буквально с первых дней существования доказала свою полезность. Я даже не знаю, как именно был сформулирован запрос в этот банк относительно стерилизации, но факт остается фактом: съездившие туда изобретатели вернулись окрыленными, и теперь для обработки шприцов планируется использовать оксид этилена. Тот самый, что применяют в боеприпасах объемного взрыва и который нашел неожиданное применение в таком мирном деле, как медицина.
Так что дело двигается, и пусть одноразовых шприцов у нас еще нет, но тем же «невидимкам» и военным медикам уже стали вовсю выдавать более простые в изготовлении шприцы-тюбики с обезболивающим, что резко сократило количество смертей от болевого шока прямо на поле боя.
Но каков немец-то оказался – следит за новинками и реагирует так, как будто мы массированную рекламную кампанию уже провели. Хотя он сам сказал, что уже давно не врач, а именно деляга, поэтому прибыль должен носом чуять. Вот, получается, и учуял…
Нахтигаль так проникся моим предложением, что даже обновил жидкость в бокалах и, встав рядом со мной, спросил:
– Но почему Советы решились привлечь к разработке этой золотой жилы именно меня? Ведь есть более богатые и заинтересованные в сотрудничестве люди?
Я хмыкнул.
– Откровенно говоря, репутация страны тоже стоит очень дорого. И абы с кем мы дела вести не будем. А вы… Что тут можно сказать… Спасая русских пленных докторов два года назад, вы этим поступком, сами того не подозревая, превратили себя в потенциального мультимиллионера… Советское правительство оценило ваш поступок и поэтому решило, что вы достойны того, чтобы с вами иметь дело.
Угу, а еще нам нужны деньги и новейшее оборудование. Специалисты тоже нужны. Поэтому за лицензию Нахтигаль будет платить не только бабками. Он и завод в Союзе построит, и товарами со своего производства расплачиваться станет. Опять-таки – обмен опытом… Не зря же человек владеет несколькими фармацевтическими производствами и медицинскими фабриками, на которых работают очень даже продвинутые спецы. И это только начало – вот как пойдут в разработку разные памперсы и тампаксы, так ему придется и своих знакомых буржуев подключать, чтобы насытить рынок. А это – новые лицензии и новые деньги для моей страны. Дальше же, расширив круг привлеченных лиц, можно замутить и что-то более серьезное, например, те же транзисторы, а там, глядишь, и какие-нибудь ЭВМ.
Разумеется, СССР будет первым снимать сливки, но чем больше мы привяжем к себе всех этих забугорных бизнесменов, тем меньше шансов, что начнет строиться железный занавес или что против моей страны Запад выступит единым строем. Ведь все участники совместных проектов волей-неволей станут проводниками интересов Союза и тем самым, как ни крути – агентами влияния. Так что, дорогой Карл, никто ни к чему тебя принуждать не собирается, и ни о каких шпионских играх речь не идет. Зачем? Через несколько лет ты сам начнешь гнобить наших противников по собственной воле, так как они станут и твоими противниками тоже.
