Пока я все это соображал, на вершине холма следом за «двести двадцать первым» появились один за другим три грузовика и БТР. Вся эта кавалькада съехала вниз и остановилась, а разведывательный бронеавтомобиль медленно поехал к нашим вездеходам. Глядя на все это, я только сплюнул. Ну конечно, немцы ведут себя по всем правилам военной науки! Увидели непонятку на дороге и послали вперед разведку, оставив основные силы в отдалении. От нас до грузовиков было метров восемьсот и на таком расстоянии «дашка», снаряженная бронебойно-зажигательными патронами с пулей Б-32 ни фига усиленную лобовую броню «двести пятьдесят первого» не возьмет. Да в него на таком расстоянии еще и просто попасть надо – пулемет ведь не снайперская винтовка… И ребятам с их позиции до зенитки метров двести ползти… Твою маман, да что ж все так раком-то складывается!
В этот момент я услышал какое-то шлепанье по канаве и направил ствол автомата в сторону новой напасти. Напастью оказался перемазанный, как чушка, америкос, который, передвигаясь на карачках, целеустремленно двигался в мою сторону. Он был так занят бегством, что меня заметил только тогда, когда подполз практически вплотную, и я шепотом по-английски ему приказал:
– Лежать. Не шевелиться. Оружие не трогать.
Американец (судя по проглядывающим через свежую грязь нашивкам, это был сержант) застыл, вылупив глаза, но при этом осторожно стал подтягивать за ремень свою M-1
[27]
. Качнув стволом, я пресек эти поползновения и веско добавил:
– Шевельнешься – убью!
Сержант понял, что шутить никто не собирается, и застыл, а я, костеря про себя так не вовремя появившегося амера, как хамелеон, одним глазом косил на него, а вторым на приближающийся броник. Он как раз остановился, не доезжая метров двести до наших машин, и из башенки появилась голова с биноклем, которая принялась внимательно изучать окрестности. Увидев это, я целиком спрятался в кювете и застыл в ожидании дальнейших действий немцев. Зато амер, видя, что на него опять обратили внимание, заговорил:
– О, я видел такую форму, сэр! Вы – русский? М-м-м… подразделение террора?
Я поправил:
– Террор-группа. А ты кто такой?
– Сержант третьей бригады морской пехоты Фрэдди Говард, сэр!
– Тогда слушай сюда, сержант. Сейчас начнется бой, и мне на тебя отвлекаться не хочется. Так что сам решай – или ты уползаешь дальше, или остаешься здесь и воюешь.
Морпех думал совсем недолго:
– Я буду воевать, сэр. Там, в джипе, остался мой убитый друг, и боши еще не заплатили за это…
Очередной раз удивившись коренным отличиям американцев сороковых годов от американцев начала двадцать первого века, я неопределенно хмыкнул и приказал:
– В таком случае ползи вон туда, за камень и занимай позицию. А когда все начнется, контролируй подходы вдоль канала. Задача – не пускать немцев дальше кучи камней. Понял?
– Да, сэр. Разрешите задать вопрос, сэр?
– Чего?
– А ваших здесь много, сэр?
– Много. Пять человек.
Сержант хрюкнул и, похоже, моментально пожалел, что решил воевать вместе с отмороженными русскими, которые считают, что пятеро бойцов против усиленной броней толпы немцев – это много. Но давать задний ход парню было явно стыдно. Он только кивнул и открыл рот, чтобы спросить о чем-то еще, но не успел, так как в этот момент все и началось.
Сначала стал стрелять немецкий пулемет. Приподняв голову над краем кювета, я увидел, что фриц полоснул по чахлым придорожным кустикам, а потом перенес огонь туда, где была позиция Макса. И в ту же секунду солидно заговорил ДШК. Шмидт одной короткой очередью прошил легкий броневичок, заставив его заткнуться. И когда броневик задымился, Фауст тут же начал бить по грузовикам, один из которых сразу загорелся, а другие два осели на пробитых скатах и тоже начали пыхать дымом.
Из «блитцев» густо полезла пехота, но Шмидту стало не до нее, так как с БТР захлопал зенитный Flak, постепенно нащупывая цель. Блин! Да если бы не эта сраная зенитка, мы бы их тут всех положили, не особо напрягаясь, так как против «крупняка», да еще и при отсутствии нормальных укрытий, не очень повоюешь. Только сейчас двадцатимиллиметровая пушка явно выигрывает в классе, и жидкие кустики разрывов заплясали вокруг нашей пулеметной точки. «Дашка» после этого замолчала, заставив меня покрыться холодным потом. Лихорадочно прижав тангенту рации, я дал сигнал вызова и спросил:
– Фауст, Фауст, ты там живой? Почему замолк?
Через пару секунд шипа искаженный эфиром голос Шмидта ответил:
– Шифой. Ленту меньяю.
А еще через короткое время «крупняк» снова стал посылать очередь за очередью в сторону «двести пятьдесят первого».
Ну и слава богу! Так, а чем у нас безлошадные фрицы занимаются? Ух ты! Поначалу порскнувшие от машин немцы не стали откатываться, на что я очень сильно рассчитывал, а наоборот, активно поползли в нашу сторону. Ититская сила, им тут что – медом намазано, или они думают, что пулемет будет работать без прикрытия? Да нет, вряд ли – дураков среди немчуры к концу войны практически не осталось. Так чего же они прут, как на буфет вокзальный? Непонятно совершенно…
Ну да ничего, когда доползут на расстояние наиболее действительного огня
[28]
, покажем, что и прикрытие у пулемета есть и стрелять оно умеет хорошо. Только вот как-то многовато этой пехоты… После того как ДШК прошелся по кузовам «блитцев», из них выскочило человек двадцать как минимум. Блин, страшно даже подумать, а сколько же их в начале было?
О! Теперь заткнулась зенитка, и Фауст перенес огонь на самых резвых немцев, которые решили не ползти, а сделать короткую перебежку, пользуясь тем, что пулеметчику не до них. Ошиблись, однако… Сначала Шмидт мазал, но потом, поправив прицел, очень удачно прошел по пригнувшимся фигурам. Увидев, как тяжелая, пятидесятиграммовая пуля буквально разорвала одного шустрика пополам, остальные уже не рисковали заниматься пробежками. Но поверху, держась ближе к кустам, что росли вдоль канала, ползла малая часть солдат противника. Основная толпа нырнула в кюветы и вот-вот должна нарисоваться передо мной.
Приготовив гранату, я показал сержанту, лежащему возле камня, дескать, следи за своим сектором, а сам направил ствол автомата туда, где канава делала плавный поворот и откуда следовало ждать появления фрицев. И конечно же они появились!
Первым вышел здоровый немчура в пятнистой двухсторонней эсэсовской куртке. Так как мой комбез сливался с пучком какой-то длинной, висючей травы, в первую секунду он меня не заметил, за что и поплатился. Дав короткую очередь, я швырнул РГ-42
[29]
за поворот и практически сразу рванул следом за ней. Граната, как и было задумано, ударившись о стену канавы, отскочила за угол. Оттуда послышался чей-то крик, а через секунду бабахнуло! Куски поднятой взрывом грязи еще опадали, когда я выкатился за поворот и, упав возле свежеобразовавшегося трупа, стал садить короткими в лежавших на земле немцев. Они, наивные, от гранаты хотели спрятаться и поэтому даже подняться не успели…
