Лес становился все темнее и темнее. Похожее ощущение возникает, когда в кинотеатре гасят свет, за исключением того, что вокруг не было других источников света — ни экрана, ни огоньков выхода, ни дисплея чужого мобильника. Только тусклое зеленоватое свечение позволяло путникам разглядеть что-нибудь по обеим сторонам тропинки.
Вокруг стояла полная тишина — как не бывает ни в одном кинотеатре. Никаких криков вроде «Чувак, выключи свой телефон!» или «Мы здесь, Рики!». Вместо этого в траве слышались странные звуки: какое-то сопение, шебуршание и шорох, что говорило о присутствии там невидимых существ. Может быть, такое случается и в кинотеатрах, но это смотря куда вы ходите.
Всюду висела паутина. Ее было больше, чем на старом бабушкином чердаке. Никто из путников не удосужился рассмотреть ее поближе, иначе бы удивился тому, насколько она прочная. Удивительно, но вся паутина тянулась вдоль тропинки, а не поперек, и вскоре им предстояло узнать почему. Рядом с тропинкой они увидели табличку «Обслуживание тропинки производят лесные эльфы Мрачного Леса. Просьба не сорить».
Очень быстро гномы возненавидели этот лес, точно так же как гоблинские туннели и болтовню Брендальфа. Несмотря на это, все жалели, что его нет с ними, но не потому что они в нем нуждались или соскучились, а потому что хотели, чтобы и он, наравне с ними, испытал все тяготы и лишения. Уже к первому привалу всех охватило глубокое отчаяние из-за того, что вокруг было темно, тихо и душно, как в боулинге в будний день.
Ночью на лес опустилась не то чтобы темнота, просто кромешная тьма. Они и не подозревали, что может быть так темно, темнее даже, чем в гоблинских туннелях, откуда им чудом удалось сбежать. Спали все, тесно прижавшись друг к другу «ложечкой» — отчасти из-за страшного Мрачного Леса вокруг, а отчасти потому, что старые привычки умирают с трудом.
Ужаснее всего — быть караульным. Со всех сторон Бульбо окружали чьи-то сверкающие глаза — много глаз. Разного размера. Среди них были огромные глазища на выкате, как у гигантских насекомых. «Хорошо, что здесь вокруг такая же гигантская паутина», — думал Бульбо.
Поначалу они по ночам разводили сторожевые костры, но потом отбросили эту затею. Огонь привлекал тысячу мелких мошек, а за ними следом прилетали летучие мыши — сами черные как сажа, но с белоснежными зубами.
Дни следовали за днями, а лес все не кончался, не менялась провизия, которой снабдил их Бьорк. Они пришли к выводу, что его знаменитое рагу — всего лишь красивая легенда. Бульбо практически всегда испытывал чувство голода, потому что Нудин тщательно следил за расходом продовольствия. Они попробовали пострелять черных белок, которые скакали по деревьям. Потратили уйму стрел и подстрелили лишь одну. Но она оказалась отвратительной на вкус, да и слишком худенькой для тринадцати гномов и одного воббита.
У них заканчивалась вода, а в лесу ее нигде не было. Однажды дорогу им преградил стремительный поток. Вода в нем была черной как эспрессо. Бульбо так хотел пить, что он уже наклонился к ручью, мысленно представляя, что добавляет в эту гущу горячего молока и орехового сиропа. Но вовремя вспомнил слова Бьорка и сдержался.
После предостерегающих слов «плохая вода» они даже не решились потрогать ее рукой. Но нужно было как-то перейти поток, а моста нигде не было.
— Где же эти лесные эльфы, когда они нужны? — спросил Нудин. — А еще называется «обслуживают тропу»! Что они, мост не могли соорудить?
— Секунду! — воскликнул Бульбо, вглядываясь в темноту, пытаясь разглядеть, нет ли на том берегу питьевого фонтанчика или кафе. — Там, на другой стороне, лодка!
— Прекрасно! — сказал Нудин. — Будь добр, пойди и подтащи ее сюда. Здесь, наверное, не глубоко, ты сможешь перейти вброд.
Бульбо промолчал и никуда не полез. Он схватил большого черного мотылька, который назойливо кружил вокруг его головы, и бросил в ручей. Как только мотылек коснулся воды, он тотчас замер и бездыханным трупиком поплыл вниз по течению.
— Не знаю, что ты хотел доказать своим экспериментом, — сказал Нудин, — но, может быть, кто-то из нас сумеет закинуть веревку и подтащить сюда лодку? Не думаю, Банкинс, что у тебя получится закинуть так далеко. А вот ты, Гори, раньше играл в сборной КузнецБанка по корнеболу. Или ты, Пики, у тебя зрение лучше всех.
— Это у меня зрение лучше всех! — возразил Брякин.
— Это было раньше, — сказал Пики. — До тех пор пока Бульбо не прошмыгнул прямо у тебя под носом, когда была твоя очередь сторожить. А Гори в основном был на защите. Главным нападающим был я, поэтому бросать веревку тоже буду я!
С этими словами Пики взял веревку с привязанным к ней крюком, которыми их тоже снабдил Бьорк, и начал бросать. Первые несколько попыток были неудачными, чему чрезвычайно порадовались Брякин и Гори. Но вскоре Пики все же удалось зацепиться крюком за борт и подтянуть лодку к берегу.
— Молодец! — похвалил Нудин. — А теперь, Бульбо, садись в лодку и греби на тот берег. Проверь, что лодка не протекает, а на том берегу все чисто. А мы пока подождем здесь.
Бульбо осторожно залез в лодку, полную палой листвы, копошащихся насекомых и плесени.
— По крайней мере она не протекает, — сказал он и погреб через ручей.
Добравшись до другого берега, он с опаской осмотрелся и крикнул сквозь темноту гномам:
— Я на другом берегу. Здесь нет троллей, гоблинов и раргов. Всюду огромная паутина, но больше никаких опасностей не вижу. Что теперь?
— Хорошо, — ответил Нудин. — Теперь плыви обратно!
— Как скажешь, начальник, — сказал Бульбо и поплыл обратно к гномам.
— Превосходно! — сказал Нудин. — А сейчас поеду я, вместе с Чики и Брякиным.
Все уселись в лодку. Но перед тем как начать грести, Бульбо осмелился высказать рационализаторское предложение.
— Я не хочу показаться наглым, но, может, мы привяжем к лодке веревку и Толстяк просто подтянет ее к берегу, вместо того чтобы я греб обратно? Сэкономим, таким образом, место в лодке.
— Старые проверенные методы гномов не устраивают нашего консультанта? — спросил Нудин. — Ладно, будь по твоему. Толстяк, держи веревку!
Бульбо закатил глаза, привязал веревку к борту и сел на весла. Когда они доплыли до противоположного берега, Толстяк подтянул лодку обратно. Затем в лодку сели Пики, Гнойн, Блевойн и Рори, а следом за ними — Гори, Тори, Бифи и Буфу.
— Мы последние, — обиженно сказал Толстяк, обращаясь к Шмякину. — Я всегда последний. Всегда самый крайний из-за моего большого веса.
— Не понимаю, почему ты не худеешь даже сейчас, когда у нас так сильно урезан рацион, — заметил Шмякин, залезая в лодку.
— Я сам удивляюсь, — ответил Толстяк. — Я перепробовал все, что можно. Должно быть, особенности метаболизма.
Как только Толстяк ступил одной ногой в лодку, из леса выскочил черный, как сажа, лось и ринулся прямо на Толстяка. Тот в ужасе схватился за сердце, а лось тем временем перемахнул через гнома и через сам ручей и приземлился на другом берегу, но уже со стрелой в груди, которую успел пустить Нудин. Предводитель был ужасно голоден и страсть как хотел мяса вместо меда. Лось пошатнулся и побрел в лесную чащу. Гномы хотели пойти за ним, но их остановил крик Бульбо.
