— Что скажете на это, господа? — спросил Морган. — Окажем ли мы честь гражданину Фуше, удостоив внимания его полицию? Или уедем? Покинем ли мы Францию или же останемся верными Соратниками Иегу?
— Остаемся! — был единогласный ответ.
— В добрый час! — воскликнул Морган. — Узнаю вас, братья! В только что полученном нами замечательном письме Кадудаль указал нам путь. Примем же его героический девиз: «Etiam si omnes, ego non»!
— Золотая Ветвь! — обратился он к бретонскому крестьянину. — Сорок девять тысяч франков в твоем распоряжении. Отправляйся, когда захочешь. Передай генералу, что в следующий раз он получит от нас больше, и добавь от моего имени, что, куда бы он ни направился, хотя бы на эшафот, я посчитаю для себя честью последовать за ним или опередить его. До свидания, Золотая Ветвь!
Тут Морган повернулся к молодому человеку, который так настаивал, чтобы было сохранено его инкогнито.
— Дорогой Адлер, — проговорил он с улыбкой, доказывающей, что к нему вернулась его обычная веселость, — я берусь накормить тебя и уложить спать. Надеюсь, ты примешь мое предложение.
— Приму с благодарностью, друг Морган, — отвечал новоприбывший, — однако имей в виду, что я удовлетворюсь любым ложем, потому что падаю от усталости, но далеко не любым ужином, хотя и умираю с голоду.
— У тебя будет удобное ложе и превосходный ужин.
— А что надо для этого сделать?
— Следовать за мной.
— Охотно.
— Так идем. Доброй ночи, господа! Ты сегодня дежуришь, Монбар?
— Да.
— Значит, мы можем спать спокойно.
Моргану подали факел, он взял под руку своего друга, и они исчезли в темном проходе. Мы последуем за ними, если только читатель не слишком утомлен затянувшейся сценой.
Проживавший, как нам известно, в окрестностях Экса, Валансоль в первый раз посетил пещеру Сейзериа, где совсем недавно решили укрыться Соратники Иегу. Но он неоднократно бывал в Сейонском монастыре, обследовал все ходы и выходы и так тщательно изучил его, что в комедии, разыгранной перед Роланом, ему поручили роль привидения.
Теперь Валансолю предстояло переночевать в подземном лабиринте, ставшем на несколько дней штаб-квартирой Моргана. Здесь все было ему ново, все возбуждало его любопытство.
Заброшенная каменоломня на первый взгляд походила на подземный город; «улицы», прорытые для извлечения камня, неизменно оканчивались тупиком, то есть местом, где работы были прерваны.
Лишь одна из этих «улиц», казалось, не имела конца.
Однако и этот проход упирался в стенку, в которой было проделано (с какой целью — это было неведомо даже местным жителям) отверстие, шириной в треть ведущей к нему галереи; в него могли войти бок о бок два человека.
Морган и Валансоль, пройдя сквозь отверстие, очутились в подземном коридоре. Воздух там был до того разрежен, что пламя факела вот-вот готово было погаснуть.
Вдруг Валансоль почувствовал, что ему на голову и на руки падают редкие ледяные капли.
— Кажется, здесь идет дождь! — воскликнул он.
— Нет, — с улыбкой отвечал Морган, — просто мы сейчас проходим под руслом Ресузы.
— Так, значит, мы направляемся в сторону Бурка?
— Примерно так.
— Ну что ж, ты ведешь меня, ты обещал угостить меня ужином и уложить спать. Мне не о чем беспокоиться… только будет неприятно, если наша лампа погаснет, — заметил молодой человек, следя глазами за бледным, начавшим меркнуть пламенем факела.
— Что из того? Мы и в темноте не потеряем друг друга.
— Ну и ну! — продолжал Валансоль. — Как подумаешь, что мы служим принцам, которые даже не знают наших имен, а если б и знали, все равно позабыли бы их на другой же день… как подумаешь, что ради них мы разгуливаем в три часа ночи по подземному лабиринту, проходим под руслом реки, будем спать Бог знает где, а главное, что в один прекрасный день нас неизбежно схватят, предадут суду и гильотинируют… Согласись, Морган, что это какая-то бессмыслица!
— Милый мой, — ответил Морган, — то, что представляется на первый взгляд бессмысленным, чего никогда не понять толпе, в иных случаях на поверку оказывается возвышенным и прекрасным.
— Я вижу, — заявил Валансоль, — что для тебя еще тягостией, чем для меня, крушение наших надежд: ведь я занимаюсь этим ремеслом из чувства долга, а ты вкладываешь в него всю душу. Морган тяжело вздохнул.
— Вот мы и пришли, — сказал он, прерывая разговор и невольно испытывая облегчение.
Он стоял перед каменной лестницей в десять ступенек. Морган поднялся по ступенькам, освещая дорогу следовавшему за ним Валансолю, и остановился перед железной решеткой.
Вынув из кармана ключ, он отпер решетчатую дверь.
Они очутились в подземной усыпальнице.
Справа и слева виднелись две гробницы, стоявшие на железных треножниках; герцогская корона и серебряный крест на лазурном поле гербов были доказательством того, что здесь покоится прах представителей Савойского дома, погребенных еще до того, как этот дом был увенчан королевской короной.
В глубине усыпальницы при колеблющемся свете факела можно было разглядеть лестницу, которая вела наверх.
С любопытством осмотревшись по сторонам, Валансоль понял, в каком мрачном месте они очутились.
— Черт возьми, — воскликнул он, — мы с тобой представляем полную противоположность спартанцам!
— В том смысле, что они были республиканцами, а мы роялисты? — высказал догадку Морган.
— Нет, потому, что они созерцали скелет в конце пиршества, а мы встречаемся с ним перед началом ужина.
— А ты уверен, что именно спартанцы давали такое доказательство своего философского умонастроения? — спросил Морган, закрывая дверь.
— Не все ли равно, они или другие! — заявил Валансоль. — Я уже доказал свою начитанность. Аббат Верто никогда не повторял своих доводов, и я тоже не стану повторяться.
— Ну что ж, в следующий раз ты скажешь, что так поступали египтяне.
— И не подумаю! — с беспечным видом отозвался Валансоль, но в его голосе сквозила неподдельная грусть. — Прежде чем мне представится случай еще раз блеснуть своей ученостью, по всей вероятности, я сам стану скелетом. Но что ты делаешь, черт побери? Зачем гасишь факел? Надеюсь, ты не намерен угощать меня ужином здесь и не уложишь спать на гробнице?
Действительно, Морган задул факел на первой же ступени лестницы.
— Держись за мою руку! — вместо ответа бросил он.
Валансоль поспешно схватил своего друга за руку, и это доказывало, что у него нет ни малейшего желания оставаться во мраке склепа герцогов Савойских, как ни почетно было для живого водить компанию с такими славными мертвецами.
