— Пусть войдет! — бросил Гойе.
Вошел курьер и вручил президенту письмо. Тот быстро распечатал его и прочитал:
«Гражданин президент!
Комиссия спешит поставить Вас в известность о декрете, которым резиденция Законодательного корпуса переносится в Сен-Клу.
Декрет будет Вам послан. Но в настоящий момент мы заняты проведением различных мер по обеспечению безопасности.
Мы приглашаем Вас явиться на заседание Комиссии старейшин. Вы встретите там Сиейеса и Дюко.
С братским приветом.
Барийон, Фарг, Корне».
— Хорошо, — сказал Гойе курьеру, отсылая его движением руки.
Курьер вышел.
Гойе повернулся к Фуше.
— О! — воскликнул он. — Заговор идет полным ходом: мне сообщают о декрете, но не посылают его! К счастью, вы мне скажете, в каких выражениях он составлен.
— Но я ничего не знаю, — ответил Фуше.
— Как? Происходит заседание Совета старейшин, и вам, министру полиции, ничего не известно? А между тем это чрезвычайное заседание, которое выносит важное постановление!
— Нет, мне было известно о заседании, но я не смог там присутствовать.
— И у вас на нашлось секретаря-стенографа, который мог бы записать все до последнего слова и принести вам протокол заседания? Ведь, по всей вероятности, на этом заседании решалась судьба Франции!.. Ах, гражданин Фуше, вы весьма неумелый министр полиции или, вернее, более чем ловкий!
— Будут у вас какие-нибудь распоряжения? — спросил Фуше.
— Никаких, гражданин министр! — отвечал президент. — Если Директория найдет нужным давать распоряжения, она выберет людей, достойных доверия. Можете возвращаться к тем, кто вас послал! — прибавил он, поворачиваясь спиной к своему собеседнику.
Фуше вышел. Гойе тотчас же позвонил. Появился секретарь.
— Пойдите к Баррасу, к Сиейесу, к Дюко и к Мулену и попросите их немедленно прийти ко мне… Да! Сначала попросите госпожу Гойе заглянуть сюда и принести письмо госпожи Бонапарт, в котором она приглашает нас на завтрак.
Через пять минут вошла г-жа Гойе в парадном платье, с письмом в руках. Их пригласили к восьми часам утра. Часы уже пробили половину восьмого, и приходилось торопиться: до улицы Победы было не менее двадцати минут езды.
— Вот, мой друг, — сказала г-жа Гойе, протягивая мужу письмо. — Нас ждут к восьми часам.
— Да, — ответил Гойе, — но меня беспокоит не час, а день.
И, взяв письмо из рук жены, он перечитал его.
«Приходите завтра, любезный Гойе, с Вашей супругой к восьми часам утра позавтракать со мной. Не вздумайте отказываться! Мне хочется поговорить с Вами на весьма интересные темы».
— О! — воскликнул он. — Теперь уже нет сомнений!
— Ну что, мой друг, поедем? — спросила г-жа Гойе.
— Ты поедешь, а я нет. Тут произошло одно событие, к которому гражданин Бонапарт, вероятно, имеет прямое отношение. Из-за этого мне и моим коллегам придется остаться в Люксембургском дворце.
— Важное событие?
— Возможно.
— Тогда я остаюсь с тобой!
— Нет. Здесь ты мне ничем не можешь помочь. Отправляйся к госпоже Бонапарт. Может быть, я чересчур подозрителен, но если случится что-нибудь из ряда вон выходящее, что тебя встревожит, дай мне знать любым способом. Придумай что-нибудь — я пойму с полуслова.
— Хорошо, мой друг, я ухожу и надеюсь быть тебе полезной.
— Ступай.
В этот момент вернулся секретарь.
— Генерал Мулен идет следом за мной, — доложил он. — Гражданин Баррас в ванне, но скоро будет. А граждане Сиейес и Дюко ушли в пять часов утра и еще не возвращались.
— Вот двое изменников! — вскричал Гойе. — А Баррас только одурачен.
И, поцеловав жену, он добавил:
— Ступай, ступай!
Выходя из кабинета, г-жа Гойе чуть не столкнулась с генералом Муленом. Вспыльчивый генерал, казалось, был вне себя от ярости.
— Прошу прощения, гражданка, — буркнул он и тут же устремился в кабинет Гойе.
— Ну что, — спросил он, — вы знаете, президент, что творится?
— Нет, но кое-что подозреваю.
— Законодательный корпус переведен в Сен-Клу!.. Генералу Бонапарту поручено привести декрет в исполнение, и он поставлен во главе вооруженных сил!
— А! Вот в чем дело! — воскликнул Гойе. — Ну что ж, нам надо собраться всем вместе и дать отпор!
— Вы слышали, Сиейеса и Роже Дюко нет во дворце!
— Черт возьми! Они в Тюильри! Но Баррас в ванне, бежим к Баррасу! Директория может выносить постановления, когда налицо большинство ее членов. Нас трое. Повторяю, дадим отпор!
— Пошлем сказать, чтобы Баррас сейчас же пришел к нам!
— Нет, пойдем к нему сами, пока он еще в ванне! Двое членов Директории поспешно направились в покои Барраса.
Они, действительно, застали его в ванной и настояли, чтобы он их впустил.
— Что нового? — спросил при виде их Баррас.
— Вы знаете?
— Ровным счетом ничего.
Они рассказали ему все, что знали сами.
— А! — воскликнул Баррас. — Теперь мне ясно!
— Что такое?
— Так вот почему он не пришел ко мне вчера ночью!
— Кто?
— Да Бонапарт!
— Вы ждали его к себе вчера ночью?
— Он сообщил через своего адъютанта, что будет у меня между одиннадцатью и двенадцатью.
— И не явился?
— Нет. Он послал ко мне в своем экипаже Бурьенна сказать, что у него разболелась голова и ему пришлось лечь в постель. Он добавил, что сегодня рано утром будет у меня.
Представители Директории переглянулись.
— Все ясно! — вскричали он.
— Тогда я отправил на разведку моего секретаря Болло, очень толкового малого, — продолжал Баррас.
Он позвонил, появился слуга.
— Как только вернется гражданин Болло, пошлите его ко мне!
— Он уже во дворе, выходит из коляски.
— Пусть поднимется! Пусть войдет! Болло уже был у дверей.
— Ну что? — буквально в один голос спросили его все три члена Директории.
— Так вот, генерал Бонапарт в парадном мундире вместе с генералами Бёрнонвилем, Макдональдом и Моро направляется в Тюильри; там во дворе его ждут десять тысяч солдат.
