– И как раз один из пареньков, который вопил громче всех, в
конце концов и получил на свою голову. Луиджи Бронтичелли – так его звали.
Такой же стопроцентный еврей, как и я. – Мальоре рассмеялся. – Он подошел
погладить собаку мистера Пьяцци в один августовский день, когда стояла такая
жарища, что можно было яйцо изжарить на асфальте, и с того самого дня ничего
кроме шепота у него из горла не выходило. Он потом открыл парикмахерскую в
Манхеттене, и его прозвали Шептуном.
Мальоре улыбнулся ему.
– Так вот, приятель, не хочу тебя ничем обидеть, но ты мне напоминаешь
собаку мистера Пьяцци. Ты, конечно, пока не рычишь, но если какой-нибудь
неосторожный пацан подойдет тебя погладить, ты закатишь глаза. А хвостом ты
вилять перестал давным-давно, даже, наверное, уже забыл, как это делается. Пит,
отдай этому парню его кредитные карточки и квитанцию. Мэнси вручил ему все
документы.
– В общем, договорились, – сказал Мальоре. – Приедешь
завтра, и мы еще с тобой потолкуем. – Мальоре сделал паузу, наблюдая за тем,
как он укладывает вещи в бумажник. – И тебе действительно надо вытряхнуть всю
эту дрянь из бумажника. А то ты вконец растянешь его и превратишь в полное
дерьмо.
– Может быть, я так и сделаю.
– Пит, проводи этого джентльмена до его машины.
– Сейчас.
Он уже открыл дверь кабинета и занес ногу, чтобы ступить за
порог, когда Мальоре сказал ему вслед:
– Рассказать тебе, мистер, что случилось с собакой мистера
Пьяцци? Ее отвели к ветеринару и усыпили, вот такая история.
После ужина, когда Джон Чэнселлор начал подробно объяснять,
каким образом новое ограничение скорости на заставе Джерси способствовало
уменьшению несчастных случаев, Мэри задала ему вопрос о новом доме.
– Поначалу он мне даже понравился, – сказал он. – Но потом я
пригляделся повнимательнее и обнаружил в западной стене термитов. Черты лица ее
опустились, словно скоростной лифт.
– Так значит, все без толку?
– Выходит, что так.
– Что же теперь делать?
– Знаешь, я все-таки, пожалуй, попробую съездить туда завтра
еще раз. Спрошу у Тома Гренджера – может быть, он знает специалиста по
выведению термитов. Тогда захвачу парня с собой и покажу ему дом. Чтобы, так
сказать, получить заключение эксперта. Может быть, все еще и не так плохо, как
мне показалось.
– Ой, дай-то Бог. Все-таки шесть комнат, задний дворик… –
Она мечтательно остановилась на полуфразе.
Знаешь что, – неожиданно заявил Фредди. – Я хочу сказать
тебе, что ты настоящий принц. Такой, какие бывают только в сказках. Как это
вообще у тебя получается, Джордж – так нежно и ласково относиться к своей жене?
Объясни все-таки, это что – природный талант? Или, может быть, ты где-нибудь
брал уроки?
– Заткнись, – сказал он.
Мэри ошеломленно огляделась вокруг. – Прости, что ты сказал?
– Ах, нет, – принужденно рассмеялся он. – Это я по поводу
Чэнселлора. – Видишь ли, мне просто смертельно надоели все эти апокалиптические
речи о конце света и всеобщей катастрофе, которыми потчуют нас Джон Чэнселлор,
Уолтер Кронкайт и им подобные.
– Не стоит ненавидеть вестника из-за той вести, которую он
нам принес, – сказала она и посмотрела на Джона Чэнселлора исполненным сомнения
и беспокойства взглядом.
– Наверное, ты права, дорогая, – сказал он и подумал про
себя:
Ну и ублюдок же ты, Фредди, никогда тебе этого не прощу.
Фредди кротким голосом сообщил ему, что не стоит ненавидеть
вестника из-за той вести, которую он тебе принес.
В течение некоторого времени они молча смотрели выпуск
новостей. Потом начался рекламный блок. На экране появилась реклама лекарства
от насморка – два человека, у которых головы превратились в огромные глыбы
соплей. Потом один из них принял чудодейственное средство от простуды, и
серо-зеленый омерзительный куб, внутри которого скрывалась его голова, распался
на куски.
– Похоже, ты начинаешь понемногу поправляться, – сказал он.
– Голос уже не такой простуженный.
– Да, Барт.
– Я очень рад.
– Скажи мне, а как зовут агента по торговле недвижимостью?
– Монохан, – ответил он автоматически.
– Да нет, я говорю не о человеке, который продает тебе
завод, а об агенте, предложившем тебе купить этот дом.
– Ольсен, – ответил он без запинки, проворно подобрав это
имя на свалке памяти.
Снова начался выпуск новостей. Следующее сообщение было
посвящено Давиду Бен-Гуриону, который вроде как был готов присоединиться к
Гарри Трумэну.
– Скажи, как Джеку там живется? – спросила она спустя
некоторое время.
Он собирался ответить, что Джеку там на редкость препогано,
и с удивлением услышал свой собственный голос:
– Мне кажется, неплохо.
Джон Чэнселлор закончил выпуск новостей слегка
юмористическим сообщением о том, что над Огайо в последние дни неоднократно
наблюдались летающие блюдца.
Он лег спать в половине десятого. Судя по всему, кошмар
приснился ему почти сразу же, когда он проснулся, на электронных часах
светились цифры:
11:22 P. M.
A во сне он стоял на углу улиц Веннер и Райс – Нортоне. Он
стоял прямо под табличкой, на которой были написаны названия улиц. Внизу по
улице, напротив кондитерской, только что остановился розовый кадиллак
«Эльдорадо» с рогами северного канадского оленя на капоте. Дети бросили свои
игры на тротуарах и у подъездов и ринулись к автомобилю.
На другой стороне улицы к перилам покосившегося кирпичного
строения была прикована цепью большая черная собака. Маленький мальчик уверенно
приближался к ней.
Он попытался закричать: Не гладь эту собаку! Беги за своей
карамелькой! – но слова не шли у него из горла.
Медленно, словно в рапиде, сутенер в белоснежном костюме и
плантаторской шляпе обернулся посмотреть, что происходит. Руки у него были
полны карамелек. Столпившиеся вокруг него дети тоже обернулись. Все дети вокруг
сутенера были чернокожими, но маленький мальчик, подходивший к собаке, был
белым.
Собака прыгнула, словно тупая стрела. Мальчик вскрикнул и
отшатнулся назад, руками прикрывая горло. Когда он обернулся, кровь струилась у
него между пальцев. Это был Чарли.
В этот момент он проснулся.
Сны. Проклятые сны.
Его сын был мертв вот уже три года.
28 ноября, 1973
Когда он поднялся, шел снег, но к тому времени, когда он
добрался до прачечной, снег почти уже прекратился. Том Гренджер выбежал ему
навстречу без пиджака, в одной рубашке, изо рта у него вырывались небольшие
облачка пара. По выражению лица Тома он понял, что денек предстоит не из самых
удачных.
