– Но ты была слишком чистой для такой жизни.
– Чистой? Нет, не в этом дело. Но мне пришло в голову, что
последние лет пятнадцать нашей истории – это что-то вроде такой огромной игры в
монополию. Фрэнсиса Гари Пауэрса сбивают на его У-2. Пропускаешь один ход.
Негров разгоняют водометами в Сельме. Отправляйся прямиком в тюрьму. Расстрел
участников демонстрации в Миссисипи. Марши, митинги, Лестер Мэддокс со своим
топором. Кеннеди получает пулю в Далласе, Вьетнам, снова марши и демонстрации,
студенческие забастовки, борьба за равные права для женщин – и все ради чего?
Ради того, чтобы обкуренная компания сидела в тесной квартирке вокруг ящика и
смотрела на Боба Хоупа? Да идите вы все в задницу! Короче, я решила уйти.
– А как же Джефф?
Она пожала плечами. – Он получает стипендию. У него все в
порядке, учится он неплохо. Говорит, что к следующему лету обязательно станет
знаменитым, но мне что-то пока не очень в это верится. – На лице ее появилось
странное разочарованное выражение, которое, возможно, на языке ее внутреннего
мира означало проявление терпеливой снисходительности.
– Тебе не хватает его?
– Каждую ночь.
– Почему же ты едешь в Лас-Вегас? У тебя там есть кто-нибудь
из знакомых?
– Нет.
– Странная цель путешествия для идеалистки.
– Стало быть, ты считаешь меня идеалисткой? – Она
рассмеялась и закурила сигарету. – Может быть. Только я не думаю, что идеал
нуждается в каких-то особых декорациях. Я просто хочу посмотреть этот город. Он
настолько отличается от всей страны, что просто обязан быть хорошим. Но я не
собираюсь играть в рулетку. Хочу найти работу.
– А потом что?
Она выдохнула сигаретный дым и пожала плечами. Они проехали
мимо щита с надписью:
Лэнди 5 МИЛЬ
– Попытаюсь собраться с мыслями, – сказала она. – Долгое
время не буду употреблять наркотики. Брошу курить. – Она сделала жест рукой, и
сигарета описала в воздухе дымный круг, словно намекая на то, что это не так-то
просто. – Я хочу перестать врать самой себе, будто моя жизнь еще не началась.
Она началась. И на двадцать процентов уже закончилась. Сметану я уже съела.
– Смотри, вот выезд на автостраду.
Он остановился на обочине.
– А ты что будешь делать?
– Посмотрю, как будет развиваться ситуация, – осторожно
ответил он. – Хочу пока сохранить себе возможность выбора.
– Честно говоря, не такое уж у тебя критическое положение, –
сказала она. – Надеюсь, ты на меня не обиделся?
– Нет. Вовсе нет.
– Вот. Возьми вот это. Она протянула ему небольшой пакетик
из фольги.
Он взял пакетик и внимательно посмотрел на него. Лучи яркого
утреннего солнца отразились в фольге и на мгновение ослепили его. – Что это
такое?
– Это синтетический мескалин. Сильнейший и чистейший
галлюциноген во всем мире. – Она заколебалась. – Не знаю, может быть, тебе
лучше спустить его в туалет, как только вернешься домой. После него тебе может
стать еще хуже, чем сейчас. Но может и помочь. Я слышала, что некоторым
помогало.
– А видела?
Она горько улыбнулась. – Нет.
– У меня есть к тебе одна просьба. Скажи, ты обещаешь мне ее
исполнить?
– Если смогу.
– Позвони мне на Рождество.
– Зачем?
– Понимаешь, ты – как книга, которую я начал читать и не
дочитал до конца. Хочется узнать, что будет дальше. Позвони за мой счет.
Подожди, я напишу тебе свой номер. – Он полез за ручкой в карман.
– Нет, – сказала она.
– Нет? – переспросил он, посмотрев на нее удивленно и
обиженно.
– Я могла бы узнать номер и по телефонному справочнику! Но,
по-моему, не стоит этого делать.
– Почему?
– Не знаю. Ты мне нравишься, но у меня такое чувство, что
что-то в тебе не так. Не знаю, как объяснить. Словно ты собираешься сделать
что-то страшное.
– Ты думаешь, что у меня крыша поехала, – услышал он свой
собственный голос. – Ну и катись в задницу.
Она решительно вылезла из машины. Он перегнулся через
сиденье. – Оливия…
– Может быть, меня вовсе не так зовут.
– Может быть, и так. Пожалуйста, позвони.
– Будь поосторожнее с этим веществом, – сказала она,
указывая на маленький блестящий сверток. – Ты тоже гуляешь в безвоздушном
пространстве.
– До свидания. Будь поосторожнее.
– Поосторожнее, это как? – На лице ее снова появилась
горькая улыбка. – До свидания, мистер Доуз. Спасибо. Вы очень хороший любовник.
Надеюсь, вы не против, что я так говорю. Но это действительно так. До свидания.
Она захлопнула дверь, перешла шоссе № 7 и встала у въезда на
заставу. Он посмотрел, как она подняла большой палец навстречу двум проезжавшим
мимо машинам. Ни одна из них не остановилась. Больше машин не было, и он
развернулся, посигналив на прощанье. В зеркальце заднего обзора он увидел, как
она помахала ему рукой.
Глупая дурочка, и чем у нее только башка забита? – подумал
он, увеличивая скорость. Однако, когда он протянул руку, чтобы включить радио,
пальцы его дрожали.
Он вернулся в город, выехал на автостраду и проехал по ней
двести миль со скоростью семьдесят миль в час. Раз он чуть не выбросил
блестящий пакетик из окна. Спустя некоторое время он чуть не принял весь
порошок разом. Наконец, он просто убрал его в карман пальто.
Когда он, наконец, оказался дома, он почувствовал себя
полностью опустошенным, равнодушным ко всему на свете. За прошедший день работы
над новым участком 784-й продвинулись вперед. Через пару недель будут сносить
прачечную. Оттуда уже вывезли все тяжелое оборудование. Три дня назад ему
сказал об этом по телефону Том Гренджер. Когда они будут разрушать здание, он
обязательно будет смотреть. Даже захватит с собой ленч в пакете, на случай если
дело затянется.
Мэри пришло письмо от ее брата из Джексонвилла. Стало быть,
он не знает о разрыве. Он отложил письмо в пачку скопившейся для Мэри почты,
которую он все забывал переправить ей.
Он поставил готовый обед в духовку и подумал, не приготовить
ли себе стаканчик коктейля, но потом отказался от этой мысли. Он хотел как
следует припомнить свой половой акт с девушкой, насладиться им еще раз,
возродить в памяти все мельчайшие нюансы. А стоит ему выпить пару стаканов, и
мысли эти примут неестественный, лихорадочный оттенок плохого порнографического
фильма. Этого ему не хотелось.
