– Барт?
– Да, Мэри, это я. Скажи мне, пожалуйста, заходил ли к тебе
адвокатишко по фамилии Феннер? Этакий парень с хорошо подвешенным языком,
который косит под Джимми Стюарта?
– Нет, – сказала она. Черт, в молоко! – Но он звонил по
телефону, – добавила она после паузы. В десятку! Феннер возник в дверном
проеме, спокойно попивая кофе. Выражение разудалой веселости в сочетании с
робким добродушием исчезло. Теперь он выглядел озабоченным.
– Мама, повесь трубку, – сказала Мэри, и Джин Кэллоуэй
швырнула трубку, предварительно выразив все свое возмущение презрительным
фырканьем.
– Он спрашивал обо мне? – спросил он.
– Да.
– Он разговаривал с тобой уже после вечеринки?
– Да, но… Но я ничего ему не сказала. Об этом.
– Ты могла сказать ему больше, чем сама об этом
подозреваешь. Он строит из себя послушную собачонку, но на самом деле он –
профессиональный резчик по яйцам на службе у Городского Совета. – Он улыбнулся
Феннеру. Тот улыбнулся в ответ, но довольно кисло. – У тебя уже назначена с ним
встреча?
– Да, но в чем дело? – В голосе ее послышалось удивленное
недоумение. – Но ведь он просто хочет ??оговорить о доме…
– Нет, это он только так говорит. На самом деле он хочет
поговорить с тобой обо мне. Думаю, что эти ребята собираются затащить меня на
психиатрическую экспертизу.
– Куда? – спросила она изумленно.
– Я до сих пор не взял их денег, следовательно, я сумасшедший.
Мэри, помнишь, о чем мы с тобой разговаривали в «Хэнди-Энди»?
– Барт, этот мистер Феннер у тебя?
– Да.
– Психиатр, – сказала она глухо. – Да, я упомянула, что ты
собираешься сходить к… Ой, Барт, прости меня.
– Ничего страшного, – сказал он мягко. – Ты ни в чем не
виновата. Это дело я улажу. Может быть, все остальное и полетит к чертовой
матери, но с этим я разберусь.
Он повесил трубку и обернулся к Феннеру. – Хотите, чтобы я
позвонил Стивену Орднеру? – спросил он. – Или, может быть, Винни Мэйсону? Рона
Стоуна и Тома Гренджера беспокоить не имеет смысла – они успеют раскусить
такого дешевого засранца, как ты, еще до того, как ты раскроешь свой
чемоданчик. Вот Винни не сумеет, а Орднер наверняка примет тебя с распростертыми
объятиями. Он роет под меня яму.
– Не надо никуда звонить, – сказал Феннер. – Вы не за того
меня принимаете, мистер Доуз. И вы явно имеете превратное представление о моих
клиентах. Никто за вами не охотится. Но действительно, поступила информация,
что вы – яростный противник расширения 784-й автострады. В августе вы написали
письмо в газету…
– В августе, – поразился он. – Так у вас что, ребята, есть
специальная служба, которая коллекционирует вырезки из газет, так что ли?
– Разумеется.
Он закатил глаза и сжался в притворном испуге. – Тащите
вырезки! Наймите еще десять адвокатов, а лучше двадцать! Рон, отправляйся на
пресс-конференцию и навешай этим репортерам лапши на уши! Повсюду прячутся
враги. Мэвис, принесите мне мои таблетки! – Он выпрямился. – Неужели все
заболели паранойей? А я-то думал, это я болен.
– Кроме того, у нас есть служба по контактам с
общественностью, – сказал Феннер каменным голосом. – Мы здесь с вами говорим не
о пакетике попкорна, мистер Доуз. Мы обсуждаем десятимиллионный проект.
Он покачал головой. – Ваше дорожное управление – вот кого
надо отправить на психиатрическую экспертизу.
– Хорошо, я собираюсь выложить все свои карты на стол,
мистер Доуз.
– Знаешь ли, мой жизненный опыт подсказывает мне, что когда
люди заявляют, что больше не собираются морочить друг другу голову разными
мелкими обманами, это означает, что они решили прибегнуть к большой лжи.
Феннер вспыхнул. Наконец-то в его голосе послышалась злоба.
– Вы написали в газету. Вы сорвали сделку по приобретению нового здания для
прачечной «Блу Риббон». Вас уволили…
– Ничего подобного. Я написал заявление об увольнении сам.
– …И вы не предприняли никаких мер в связи с предстоящим
переездом, несмотря на все наши уведомления. Общее мнение таково, что
двадцатого числа вы собираетесь предпринять какую-нибудь публичную акцию.
Обзвоните газеты и телекомпании, созовете их всех сюда. Героический
домовладелец, который до последней капли крови сопротивлялся агентам городского
гестапо, пытавшимся оторвать его от родного очага.
– И это вас беспокоит.
– Еще бы нас это не беспокоило! Общественное мнение
переменчиво, как флюгер…
– А ваши клиенты избираются горожанами, не так ли?
Феннер посмотрел на него скучным взглядом.
– Ну, так что теперь? – спросил он. – Вы намереваетесь
сделать мне предложение, от которого я не в силах буду отказаться?
Феннер вздохнул. – Не понимаю, что мы тут спорим, мистер
Доуз. Городской Совет предлагает вам шестьдесят три тысячи долларов за…
– Шестьдесят три пятьсот.
– Хорошо. Так вот, Городской Совет предлагает вам эту сумму
за дом и участок. Многие люди получили гораздо меньше. Итак, вы получаете эти
деньги, и у вас нет никаких проблем, никаких неприятностей, никаких
беспокойств. Эти деньги практически не облагаются налогами, потому что вы уже
заплатили дядюшке Сэму с тех денег, которые вы потратили, чтобы купить этот
дом. Вы должны заплатить налог только с разницы между прежней ценой и нынешней.
Или вы считаете, что оценка произведена несправедливо?
– Да нет, справедливо, – сказал он, подумав почему-то о
Чарли. – В том, что касается долларов и центов, у меня нет оснований быть
недовольным. Наверное, я получу за этот дом даже больше, чем если бы я сам
захотел его продать.
– Так о чем же мы спорим?
– Мы не спорим, – сказал он и отхлебнул глоток коктейля. Что
ж, этот человек действительно оказался коммивояжером. – У вас есть дом, мистер
Феннер?
– Да, есть, – торопливо ответил Феннер. – Прекрасный дом в
Гринвуде. И если вы собираетесь спросить меня, что бы я стал делать на вашем
месте, то я отвечу вам откровенно: я бы ухватил Городской Совет за вымя и
держал бы его до тех пор, пока не получил бы все, что можно. А потом по дороге
в банк я заливался бы радостным смехом.
– Разумеется, так вы и поступили бы. – Он засмеялся, подумав
о Доне и Рэе Таркингтоне, которые сначала ухватили бы Городской Совет за вымя,
а потом засунули бы ему в задницу флагшток со здания суда, чтоб неповадно было
впредь. – Стало быть, вы, ребята, действительно считаете, что у меня шариков не
хватает?
– Мы не знаем, – благоразумно ответил Феннер. – Но
согласитесь, ваше поведение в ситуации с покупкой нового здания для прачечной
трудно назвать нормальным.
