Когда рассказ был окончен, Мальоре сказал:
– Тебе повезло, что они за тобой не следили. Сейчас бы сидел
уже в тюряге.
Он наелся до отвала. Вот уже пять лет он не обедал так
вкусно. Он похвалил угощение, и Мальоре расплылся в улыбке.
– Многие из моих друзей больше не едят спагетти, – сказал
он. – Они считают, что вроде как должны держать марку. Вот и ходят по
«Макдональдсам», во французские рестораны, в шведские… Вот и получают язву
желудка. Почему? Да потому что человек не может измениться. – Он вылил себе на
тарелку соус из запачканного жиром картонного ведерка, в котором было подано
спагетти, и стал макать в него чесночный хлеб. Потом он прервался на время,
поднял на него свои странные, увеличенные линзами глаза и сказал:
– Ты просишь, чтобы я помог тебе совершить смертный грех.
Он непонимающе уставился на Мальоре, не в силах скрыть
своего удивления.
Мальоре обиженно засмеялся. – Я знаю, о чем ты думаешь. Ты
думаешь, что когда такой человек, как я, начинает рассуждать о грехе, то это
звучит, глупо. Я уже как-то говорил тебе, что пришил одного парня. Так вот, на
самом деле гораздо больше. Но я никогда не убивал человека, который не заслужил
бы смерти. Я смотрю на это так: если человек умирает раньше, чем ему суждено Богом,
то можно считать, что ему повезло. Грехи такого парня ему не засчитываются. Бог
просто обязан пощадить его, потому что у него не было времени на раскаяние. Так
что, если я кого убиваю, то я его спасаю от адских мук. Получается, что для тех
парней, которых я пришил, я сделал больше, чем сам Папа Римский. Думаю, Господь
об этом знает. Но сейчас не об этом речь. Ты мне нравишься. У тебя есть
мужество. Трус не стал бы швыряться зажигательными бомбами. Но то, о чем ты
меня просишь, это, знаешь ли…
– Но вы ничего не должны делать. Я все сделаю сам, по своей
воле.
Мальоре закатил глаза. – Господь Иисус Христос! Пресвятая
Дева Мария! Плотник Иосиф! Ну почему ты никак от меня не отцепишься?
– Потому что у вас есть то, что мне нужно.
– Это еще не значит, что ты это получишь.
– Так вы поможете мне или нет?
– Я не знаю.
– У меня есть деньги. Во всяком случае, появятся через
некоторое время.
– Дело не в деньгах, дело в принципе. Я никогда раньше не
имел дела с людьми, у которых поехала крыша. Мне надо будет все обдумать. Я
тебе позвоню.
Он решил, что пока не стоит настаивать, и, распрощавшись,
ушел.
Он как раз заполнял уведомление о переезде, когда появились
люди Мальоре. Они приехали на белом фургоне фирмы «Эконолайн», на боку которого
был нарисован танцующий телевизор с улыбкой во весь экран. Под телевизором шла
надпись:
ПРОДАЖА И РЕМОНТ
ТЕЛЕВИЗОРОВ «Рэй и К»
К нему вошли двое людей в зеленых комбинезонах с большими
саквояжами, набитыми инструментами. В саквояжах лежало настоящее оборудование
для, ремонта телевизоров и еще много всякой всячины. Они проверили дом. Эта
операция заняла полтора часа. Они нашли жучки в обоих телефонных аппаратах,
один жучок в спальне, один – в столовой. В гараже жучков не оказалось, что
принесло ему большое облегчение.
– Ублюдки, – сказал он, рассматривая лежащие на ладони
блестящие жучки. Потом он бросил их на пол и раздавил каблуком.
По дороге к выходу один из мастеров сказал не без некоторого
восхищения:
– Да, мистер, ну и задали вы жару этому телевизору. Сколько
раз вы его ударили?
– Один раз, – ответил он.
Когда они уехали, он смел останки жучков на совок и выбросил
их в мусорное ведро. Потом он приготовил себе выпить.
9 января, 1974
В половину третьего людей в банке почти не оказалось, и он
сел за один из столов в центре помещения и достал из бумажника чек от
Городского Совета и чековую книжку. Он вырвал из чековой книжки один бланк и в
графе выдать проставил сумму 34,250. Потом он подошел к окошечку и протянул
кассирше чек и бланк.
Кассирша, молоденькая девчонка с волосами черными, как
смертный грех, в коротком малиновом платье и прозрачных колготках, при виде
которых Папа Римский закричал бы: «Отойди от меня, Сатана!», перевела взгляд с
бланка на чек и обратно. На лице ее появилось недоуменное выражение.
– Что-нибудь не так с чеком? – любезно спросил он. Он
вынужден был признаться самому себе, что наслаждается этой сценой.
– Да нет, но… Вы хотите положить на счет тридцать четыре
тысячи двести пятьдесят долларов? И такая же сумма нужна вам наличными, так?
Он кивнул.
– Секундочку, сэр, подождите, пожалуйста. Он улыбнулся и
кивнул, не отрывая глаз от стройных ног девушки. Девушка отправилась к столу
менеджера, расположенному за ромбовидной решеткой, хотя и не отделенному от
внешнего мира стеклом, словно для того чтобы показать, что это такой же
человек, как вы и я… Ну, во всяком случае, почти такой же. Менеджер был
человеком средних лет, одетым в молодежную одежду. Лицо его было столь же
узким, как врата рая. Когда кассирша подошла к нему, он вопросительно поднял
брови.
Они обсудили содержание чека, надпись на бланке, последствия
этой надписи для банка и, возможно, для всей федеральной банковской системы.
Девушка наклонилась над столом, и из-под платья ее показался край розовато-лиловой
комбинации, отороченной кружевом.
О, любовь моя, моя незабвенная любовь, – подумал он. –
Приходи ко мне домой, и мы будем трахаться до скончания века, а может быть, до
того момента, когда кран сокрушит мой дом – уж не знаю, что наступит раньше.
Эта мысль вызвала у него улыбку. У него наступила эрекция…
Частичная, по крайней мере. Он оторвался от девушки и оглядел банк. Между
сейфом и входными дверьми стоял равнодушный охранник – возможно, отставной
полицейский. Пожилая женщина ставила витиеватую подпись на синем чеке службы
социального обеспечения. На левой стене висел плакат с изображением Земли,
снятой из космоса. Земля была похожа на сине-зеленую драгоценность, уложенную
на черный бархат. Над планетой шла надпись большими буквами:
КАТИСЬ ОТСЮДА
Под планетой надпись продолжалась, но уже буквами поменьше:
С ОТПУСКНОЙ ССУДОЙ ПЕРВОГО БАНКА
Хорошенькая кассирша вернулась. – Мне придется выдать вам
эту сумму пятисотдолларовыми и стодолларовыми купюрами, – сказала она.
– Отлично.
Она выписала расписку в получении вклада и отправилась в
хранилище. Когда она вышла обратно, в руках у нее был небольшой чемоданчик. Она
позвала охранника, и он подошел к ней, подозрительно глядя на него.
