– Вот как? – Он щелкнул удлиненной золотой «Зиппо» и
закурил. Выдохнув облако дыма, он поднял брови, словно английский характерный
актер.
– Я получил вчера письмо от Стива Орднера. Он хочет, чтобы я
зашел к нему в пятницу вечером поговорить об уотерфордском заводе.
– Да?
– Этим утром, пока я внизу разговаривал с Питером
Вассерманом, Стив Орднер звонил мне. Мистер Орднер хотел, чтобы я ему
перезвонил. Похоже на то, что ему ужасно не терпится о чем-то узнать, а?
– Вполне возможно, – сказал Винни, озарив свое лицо улыбкой
№ 2:
Влажное покрытие, двигайтесь с осторожностью.
– Так вот, мне хотелось бы узнать, кто это сделал мистера
Орднера в одночасье таким нетерпеливым? Вот что мне хотелось бы узнать.
– Ну…
– Да брось ты, Винни. Кончай изображать из себя застенчивую
горничную. Сейчас уже десять часов утра, а я еще должен поговорить с Орднером,
я должен поговорить с Роном Стоуном, я должен поговорить с Этель Гиббс по
поводу прожженных воротничков. Признавайся, ты ковырялся у меня в носу, когда я
отвел глаза в сторону?
– Ну, мы с Шэрон были воскресным вечером у Сти… У мистера
Орднера на обеде…
– И ты чисто случайно упомянул, что Барт Доуз почему-то
медлит с Уотерфордом, а ведь новый участок 784-й автострады придвигается все
ближе и ближе, не так ли?
– Барт! – протестующе воскликнул Винни. – Это была дружеская
беседа. Все это было…
– Ну, конечно, никто в этом и не сомневался. Его маленькая
записка с приглашением также была очень дружеской. Уверен, что и наш
коротенький телефонный разговор также оказался бы очень дружеским. Но дело-то
не в этом. Дело в том, что он пригласил тебя и твою жену на обед в надежде на
то, что ты сболтнешь что-нибудь важное, и у него нет никаких причин для
разочарования.
– Барт… Он прицелился в Винни указательным пальцем.
– Винни, слушай меня внимательно. Если ты еще хоть раз вот
так насрешь у меня на ковре в гостиной, тебе придется подыскивать себе новую
работу. Имей это в виду.
Винни был потрясен. Он совсем позабыл про сигарету, которая
медленно догорала у него между пальцев. – Винни, я хочу тебе кое-что объяснить,
– сказал он, возвращаясь к нормальному тону. – Я знаю, что любой молодой
человек твоего возраста успел прослушать от пожилых людей моего возраста вплоть
до шести тысяч лекций на тему о том, как пожилым людям моего возраста
приходилось завоевывать мир, когда они были в твоем возрасте. Но эту лекцию ты
заработал, как пить дать.
Винни открыл рот, чтобы возразить.
– Я не хочу, конечно, сказать, что ты вонзил мне в спину
нож, – сказал он, жестом остановив протесты Винни. – Если бы я так считал, то
уведомление о твоем увольнении лежало бы у меня на столе еще до того, как ты
сюда вошел. Ты просто вел себя как последний дурак. Ты попал в большом дом и
выпил три бокала за обедом, а потом подали суп и салат и всякие вкусные
разности, и прислуживала вам за столом горничная в черной форме, а Карла играла
роль хозяйки поместья, но без малейших признаков снисходительности, а на десерт
вас угощали земляничным тортом или черничным пирогом со взбитыми сливками, а
потом подали кофе с бренди, и ты распахнул им всю свою душу. Ну что, признайся,
так все это и происходило?
– Вроде того, – прошептал Винни. Три пятых его лица выражали
стыд, а две пятых – упрямую ненависть.
– Он начал с того, что спросил, как там поживает Барт. Ты
сказал, что Барт в полном порядке. Он сказал, что Барт – чертовски классный
парень, но не станет ли он еще лучше, если будет чуточку побыстрее шевелить
ушами в уотерфордской сделке. Ты сказал, что, конечно, станет. Тогда он сказал,
кстати говоря, раз уж к слову пришлось, а как там продвигаются у вас дела? Ты
ответил, что вообще-то это не относится к твоей сфере деятельности, а он
сказал, да ладно, чего уж там, Винсент, уж кто-кто, а ты-то должен быть в курсе
всех дел. И ты сказал, что Барт еще сделку не заключил, и ты слышал, что люди
Тома Мак-Ана интересуются этим местом, но, может быть, это просто слухи. Тогда
он сказал, что уверен в том, что Барт знает, что делает, а ты ответил да-а, это
уж точно, и вы выпили еще по чашечке кофе с бренди, и он спросил тебя, думаешь
ли ты, что «Мустанги» победят в серии «плей-офф», а потом вы с Шэрон
отправились домой, получив приглашение зайти еще раз, так, Винни? Винни ничего
не ответил.
– И ты отправишься к нему на обед, когда Стиву Орднеру в
очередной раз понадобится твой донос.
– Простите меня, – угрюмо сказал Винни и начал было
подниматься.
– Я еще не кончил.
Винни снова сел и уставился в угол комнаты тлеющим от ярости
взглядом.
– Двенадцать лет назад я занимал твою должность, ты знаешь
об этом? Двенадцать лет – тебе это, наверное, покажется большим сроком. Что же
касается меня, то я едва ли смогу ответить, куда эти годы подевались. Но я
помню эту работу достаточно, чтобы знать, что она тебе нравится. И что ты
хорошо с ней справляешься. Реорганизация химчистки и введение новой системы
нумерации заказов – это был настоящий шедевр.
Винни уставился на него в изумлении.
– Я начал работать в прачечной двадцать лет назад, – сказал
он. – В 1953 году мне было двадцать лет. Мы с Мэри только что поженились. Я два
года учился на бизнес-курсах, и мы с Мэри собирались подождать, но, видишь ли,
в качестве противозачаточного средства мы использовали прерванный половой акт.
И вот мы занимались любовью, а кто-то внизу хлопнул дверью, и этот звук вызвал
у меня немедленный оргазм. Мэри забеременела. Так что каждый раз, когда я
чувствую себя довольным собой, я просто напоминаю себе, что всю мою судьбу
определила одна захлопнутая дверь. Это унизительно, и это волей-неволей
воспитывает в тебе смирение. В те дни не было никаких послаблений в законе об
абортах. Если девчонка от тебя забеременела, то ты либо женишься на ней, либо
сбегаешь от нее. Третьего не дано. Я женился на ней и поступил на первую же
работу, которую удалось найти, то есть сюда. Я был помощником в мойке, то есть
занимался тем же самым, что делает парень по фамилии Поллак вот в эту самую
минуту. В те времена все операции выполнялись вручную, и мокрое белье
приходилось вынимать из стиральных машин и закладывать в огромный выжиматель
фирмы «Стонингтон», в который влезало пятьсот фунтов белья. А если ты загрузил
белье неправильно, тебе запросто могло отхватить ступню. На седьмом месяце Мэри
потеряла ребенка, и доктор сказал, что она никогда уже не сможет иметь детей. Я
работал помощником в течение трех лет и за пятьдесят пять рабочих часов в
неделю получал в среднем пятьдесят пять долларов. Потом Ральф Албертсон, бывший
в те времена начальником мойки, попал в какую-то пустячную аварию и умер от
сердечного приступа во время спора с другим пострадавшим водителем. Он был
отличным парнем. В день его похорон вся прачечная была закрыта. После того как
его подобающим образом похоронили, я пошел к Рэю Таркингтону и попросил, чтобы
меня назначили на освободившееся место. Я был уверен, что получу его. Благодаря
Ральфу я знал о стирке все.
