Желудок Меган внезапно обледенел, покрывшись тонкими, острыми льдинками.
— Это не имеет к нему никакого отношения.
— Подумай головой, девочка. Мужчины, подобные Дюмону, уверены, что весь мир вертится вокруг них. Он навострился в политику, а в этом цирке такие порядки, что достаточно нескольких правильных слов от тебя нужному репортеру и… — Идея была настолько захватывающей, что заставила Коллин улыбнуться. — Что ж, его дорога в Вашингтон не будет усыпана розами.
— Я вовсе не собираюсь обращаться к прессе и привлекать к Кевину внимание публики.
— Мудро. — Коллин сделала еще глоток. — Очень жаль, конечно, но мудро. Скажи мне, если он попытается что-нибудь предпринять. Поскандалю с ним с великим удовольствием.
— Я справлюсь сама.
Коллин приподняла седую бровь.
— Возможно, ты справишься.
— И почему я должен носить этот дурацкий галстук? — Кевин извивался, пока Меган пыталась завязать узел. Пальцы ее были холодными и негнущимися после разговора с Коллин.
— Потому что это праздничный ужин и ты должен выглядеть как подобает.
— Галстуки — это идиотизм. Уверен, Алексу не придется надевать этот дурацкий галстук.
— Я не знаю, что наденет Алекс, — ответила Меган, призывая на помощь последние остатки терпения, — но ты сделаешь так, как я тебе сказала.
Резкий тон, который мальчик так редко слышал от матери, заставил его прикусить нижнюю губу.
— Я люблю пиццу.
— Люби себе на здоровье, но не сейчас. Проклятье, Кевин, стой спокойно!
— Он меня душит.
— Я задушу тебя скорее. — Меган сдула попавшие ей в глаза волосы и затянула наконец узел. — Ну вот. Ты выглядишь очень симпатично.
— Я выгляжу как придурок.
— Прекрасно, ты выглядишь как придурок. А теперь обувай ботинки.
Кевин бросил хмурый взгляд на блестящие черные ботинки.
— Ненавижу их. Хочу свои кроссовки.
Не на шутку разозлившись, Меган наклонила голову, глядя ему прямо в глаза:
— Молодой человек, ты наденешь эти ботинки и впредь будешь внимательно следить за своим тоном. Иначе тебя ждут очень большие проблемы.
Решительным шагом Меган покинула комнату Кевина и направилась по коридору в свою. Схватив с комода расческу, она принялась ожесточенно трепать волосы. Ей тоже не хотелось идти на этот проклятый ужин. Аспирин, который она проглотила уже около часа назад, нисколько не уменьшил жуткую головную боль, буквально разрывавшую черепную коробку изнутри. И все-таки она обязана нацепить на себя праздничную улыбку и спуститься вниз, делая вид, что вовсе не напугана, не сердита и не обеспокоена известиями о Бакстере Дюмоне.
Возможно, Коллин и ошибается, задумалась Меган. В конце концов, прошло почти десять лет. С какой стати Бакстер заинтересовался ею и Кевином именно сейчас?
Потому что он хочет стать сенатором Соединенных Штатов. Меган закрыла глаза. Она же читает газеты, не так ли? Бакстер уже начал предвыборную кампанию. И его незаконнорожденный сын, никогда им не признанный, вряд ли будет соответствовать имиджу законопослушного, добропорядочного гражданина, которого он из себя разыгрывает.
— Мам.
Она заметила отражение Кевина в зеркале. На нем были надеты ботинки, подбородок опущен на грудь. Сознание вины стиснуло липкими пальцами ее сердце.
— Да, Кевин.
— Почему ты так злишься на все?
— Вовсе нет. — Меган утомленно присела на край кровати. — У меня просто немного болит голова. Извини, что я резко с тобой разговаривала. — Она протянула к нему руки, облегченно вздохнув, когда сын бросился в ее объятия. — Ты такой симпатичный придурок, Кев. — Когда он рассмеялся, Меган поцеловала его в макушку. — Давай спускаться. Возможно, Алекс и Дженни уже там.
И они действительно были там, причем Алекс воспринял свой галстук с такой же ненавистью, как и Кевин. Однако в гостиной мальчишки обнаружили столько всего интересного, что долго дуться не получилось. Гораздо веселее было объедаться канапе, играть с малышами и придумывать шалости и приключения.
Естественно, все говорили одновременно.
Шум зала ворвался в больную голову Меган как ржавая пила. Она взяла бокал шампанского, предложенный Трентоном II, и попыталась приложить максимум усилий, демонстрируя, будто заинтересована его заигрываниями. Высокий, загорелый, элегантный и очаровательный красавец с обложки глянцевого журнала. Какое же облегчение испытала Меган, когда этот мужчина не ее мечты решил покорять своим обаянием Коко.
— А они прекрасная пара, не так ли? — прошептал ей на ухо Натаниэль.
— Просто изумительная. — Она взяла кубик сыра и заставила себя его проглотить.
— У тебя совсем не праздничное настроение, Мег.
— Со мной все в порядке. — Чтобы отвлечь его от этой темы, Меган поспешила сменить предмет обсуждения. — Возможно, тебя заинтересует то, с чем я, кажется, столкнулась днем.
— Само внимание. — Взяв Меган под руку, Натаниэль повел ее к дверям, которые выходили на террасу.
— Коко и Голландец.
— Опять сражались? Кастрюлями с двадцати шагов?
— Не совсем. — Меган сделала глубокий вдох, надеясь, что свежий воздух излечит головную боль. — Они… по крайней мере, я подумала, что они…
Брови Натаниэля поползли вверх. Не сложно догадаться, что скрывалось за скобками.
— Да ты шутишь.
— Нет. Они стояли буквально нос к носу — обнявшись. — Несмотря на пульсирующую в виске боль, Меган удалось выдавить из себя улыбку. — И после моего неожиданного и несвоевременного по явления они отпрыгнули в разные стороны, будто их застали за планированием убийства. И покраснели. Оба.
— Краснеющий Голландец? — Натаниэль было зашелся смехом, но потом до него дошел весь смысл ситуации. — Господь Всемогущий!
— Мне кажется, это было очень мило.
— Мило. — Он украдкой обернулся на Коко, царственно элегантную, смеющуюся чему-то, что нашептывал ей на ушко Трентон. — Она не из его лиги. И может разбить ему сердце.
— Что за чушь ты городишь! — «Господи, почему бы моей голове просто не свалиться с плеч и не дать, наконец, хоть немного облегчения?» — Лиги существуют для спортивных команд, а не для любви.
— Голландец и Коко. — Нэйт был не на шутку взволнован и обеспокоен. Эти двое относились к числу очень немногих людей, которых он по-настоящему любил. — Ты же бухгалтер, милочка, разве сложно подвести итог? Говоришь так, будто внезапно разучилась считать, перепутав убытки и прибыли.
— Я тебе вообще ничего не говорю, — парировала Меган. — За исключением того, что их влечет друг к другу. И перестань называть меня милочкой.
