Получив немецкий адрес таинственной польской дамы — фрау Гражина Прудовецка, Хохштрассе, семьдесят один, Хаген, Северный Рейн — Вестфалия, — я сердечно распрощался с паном Шнипсом и был таков.
— Будешь смеяться, — сказал я Карлу, — но у меня две новости, плохая и хорошая. Как в анекдоте. Самому стыдно. Но против фактов не попрешь.
Я все-таки добрался до старого центра Йиглавы, который оказался невелик, но неожиданно хорош, — а я-то, дурак, думал, что приехал практически в деревню, — и зашел в первое попавшееся кафе. Меню здесь было скудное, но кухонные запахи скорее обнадеживали. К тому же здесь было почти пусто, только две старушки увлеченно поедали пирог у окна да какой-то невзрачный, словно бы пылью припорошенный субъект средних лет терзал газету в углу. И самое главное, никакой музыки — когда ищешь место, где можно не только перекусить, но и спокойно поговорить по телефону, это наиважнейшее условие.
Настроение Карла вовсе не было омрачено обещанием плохих новостей. Это только прибавило ему энтузиазма, я по голосу чувствовал.
— С какой начнешь? — поинтересовался он.
— Как положено, с плохой. Ключик наш — фуфло. Правда, пан Шнипс датирует это фуфло семнадцатым веком. Но все равно — копия.
— Это одна из самых приятных плохих новостей, какие я когда-либо слышал, — оживился Карл. — Копия ключа от нашей двери в подвале, изготовленная в семнадцатом веке, — надо же!
— Да, я так и подумал, что ты захочешь его себе оставить. Тогда все в порядке, завтра отдам Льву букварь.
— А ты его до сих пор не отдал?
— Нет. Я разве не писал? Букварь томится в гостиничном сейфе, ждет результатов экспертизы, причем это была не моя идея, а Льва. Могу удрать со всем добром хоть сейчас, прикинь. Уникальный шанс одним махом стать международным аферистом и предателем доверившегося. Очень соблазнительно. В Дантовом аду это как-никак элита.
— Не подозревал, что ты настолько сноб, — развеселился Карл. — А что будет с моей репутацией на форуме?
— Ничего с ней не будет. Неохота мне пока отсюда удирать. Я сегодня от пана Иржи таких сплетен про нашего Черногука наслушался, что теперь жду не дождусь новой встречи. То ли он у нас новый Калиостро, то ли просто из клана Маклаудов. Вечером напишу подробно, тебе понравится.
— Ладно. А как насчет хорошей новости? Ее, надеюсь, расскажешь прямо сейчас? Или собираешься причинить мне непереносимые страдания?
— Я бы с радостью. Но мне слабо. Лопну, если не расскажу. Три года назад пан Иржи держал в руках настоящий ключ от нашего подвала. В смысле, оригинал. И дал мне адрес его бывшей хозяйки.
— Бывшей? Почему — бывшей? — Карл не на шутку разволновался.
— Потому что она его примерно тогда же продала. По крайней мере, собиралась. Если сделка состоялась, можно попробовать выяснить имя покупателя. Вряд ли это такая уж тайна. Все-таки не картина Ван Гога, а просто ключ. Причем не от Каабы.
— А где она живет?
— В Германии. Город Хаген. Лично мне это название ничего не говорит. А тебе?
— Даже не представляю, в какой это земле.
— Северный Рейн — Вестфалия. Доберусь до интернета, выясню подробности.
— Выясни непременно. Слушай, Фил, а ты случайно не хочешь полюбоваться цветением яблонь на берегах Рейна? Говорят, прельстительное зрелище.
Я очень хорошо знаю этот его вкрадчивый тон. У нас дома это называется «подъезжать на гнилой козе». Мы с Ренатой, конечно, посмеиваемся над его величеством Карлом, храбрым объездчиком гнилых коз, однако отказывать ему так и не научились.
Впрочем, я с самого начала понимал, чем дело кончится. И совершенно не возражал против такого развития событий. Пока путешествие явно шло мне на пользу, даже глупо было бы останавливаться на достигнутом.
— Яблони еще не зацвели, — сказал я. — Но на берега Рейна я, так и быть, съезжу. Однако учти, я — не самый крупный специалист по охмурению старых дам. Могу провалить дело.
— Ну вот если провалишь, тогда я сам к ней поеду и охмурю, — пообещал Карл. — На следующей неделе я совершенно свободен. Но хочется-то побыстрее!
— Мне самому хочется побыстрее, — признался я. — Хотя, по идее, должно быть все равно. Азартное это, оказывается, дело — охота на ключ из желтого металла. Кто бы мог подумать.
— А то! — подтвердил Карл. — Когда поедешь?
— Послезавтра, пожалуй, и поеду. Чего тянуть?
— Хорошо. Слушай, Фил, я еще вот что думаю. Пан Черногук тебе, как я понял, скорее понравился, чем нет. И это, безусловно, свидетельствует в его пользу. Но ты, пожалуй, все-таки… — он замялся, но я и сам сообразил.
— Конечно, я не буду ему рассказывать, что еду искать оригинал. Его это не касается.
— Вот-вот, — подтвердил Карл. — И еще. Помнишь, я говорил тебе, у меня создалось впечатление, что пан Черногук очень хочет узнать мой адрес? Ничем иным его причудливое желание выслать мне слепок ключа я объяснить не могу. Так вот, ты все-таки постарайся сохранить адрес в секрете. Даже если пан Болеслев будет рыдать у тебя на груди, попутно загоняя под ногти раскаленные иглы.
— Не выдам под пытками, — пообещал я. — Хотя бы по той простой причине, что я его не помню. Я же вам с Натой бумажных писем отродясь не писал.
— Вот и хорошо, — совершенно серьезно сказал Карл. — Лучше не придумаешь. Теперь я спокоен.
Издевается, неуверенно подумал я. Сто пудов издевается. Просто мы слишком долго не виделись, и я забыл, в каком месте надо смеяться.
Стыдно признаться, но визита к Черногуку я ждал, как дня рождения в детстве, обмирая от нетерпения и любопытства. Как все пройдет, что я при этом почувствую, и какие будут подарки — эти младенческие вопросы терзали меня не на шутку. Полночи глаз сомкнуть не мог, а потом подскочил ни свет ни заря, хотя, по уму, следовало бы дрыхнуть подольше, все-таки на вечеринку собрался, не на детский утренник. Но что уж теперь.
Пришлось спускаться вниз, пить кофе. Заодно прихватил с собой книгу Цаплина, открыл наугад и уткнулся туда — носом, чашкой и горячим тостом одновременно.
Невеста Гансу очень нравилась — рослая, румяная, с длинной, тяжелой белокурой косой. Даже задумчивость красила ее, хотя, конечно, непривычно видеть у молодой девицы такой неподвижный, устремленный куда-то внутрь себя взгляд. Интересно, о чем она все время думает? — гадал Ганс. Впрочем, о чем еще и думать невесте, как не о будущей свадьбе. Поженимся — сразу развеселится, решил Ганс. Не о чем тут волноваться.
И с родителями Эльзы, он сразу понял, легко будет поладить. Мать Эльзы, такая же румяная, как дочка, но веселая и приветливая, неутомимо хлопотала у стола, а отец, по-приятельски подмигнув будущему зятю, сказал:
— Такое дело не грех отпраздновать. Сбегай-ка, дочка, в погреб за пивом.
