Существовала лишь одна проблема: я не была влюблена в него. Я это знала. Но убеждала себя в обратном. Этот самообман усугублялся настойчивыми просьбами Мэтта выйти за него замуж. Ему довольно изящно удавалось преподносить эту идею — и в конце концов я все-таки поддалась на его лесть. Потому что после истории с Питером мне необходимо было чувствовать себя желанной, купаться в обожании и комплиментах. Ну и, чего уж скрывать, втайне я очень боялась остаться одинокой и бездетной.
Очаровательный молодой человек, — сказала моя мать после знакомства с Мэттом. — Думаю, он сделает тебя очень счастливой.
Это означало, что она одобряет его статус и аристократические замашки. Мег была более сдержанна.
Он очень приятный парень, — сказала она.
Кажется, ты не в восторге, — заметила я.
Это потому, что ты не в восторге. Так мне кажется.
Я выдержала паузу, потом сказала:
Я очень счастлива.
Да, любовь — это замечательная штука. Ты ведь любишь его?
Конечно, — безучастно произнесла я.
Звучит очень убедительно.
Едкий комментарий Мег вновь всплыл в моей голове спустя четыре месяца. Я была в отеле на острове Невис в Карибском море, Было три часа ночи. Рядом со мной в постели спал мой вот уже тридцать шесть часов как муж. Это была наша первая брачная ночь. Я лежала, уставившись в потолок, и думала: «Что я здесь делаю?»
И тут накатили воспоминания о Питере. Слезы хлынули из глаз, И я ругала себя последними словами за то, что оказалась такой идиоткой.
Мы ведь сами загоняем себя в угол, не так ли?
Я пыталась сделать наш брак успешным. Мэтт серьезно работал в том же направлении. Но наше сосуществование не складывалось, Мы бесконечно спорили из-за всякой ерунды. Потом как-то договаривались, но вскоре разногласия вспыхивали с новой силой. Я открыла для себя, что союз двух людей возможен, только если им удается достичь компромисса. А для этого нужна огромная воля. У нас обоих она отсутствовала.
Неудивительно, что очень скоро нам обоим стало понятно: мы! несовместимы. Наутро после ссор мы покупали друг другу дорогие подарки. Или мне в офис доставляли букет цветов с остроумной примирительной запиской:
Говорят, что первые десять лет самые трудные.
Я люблю тебя.
Мэтт.
Пару раз, в попытке реанимировать чувства, мы устраивали романтические уик-энды с выездом в Беркшир, Западный Коннектикут или Монток. В одной из таких поездок Мэтт, подвыпив, уговорил меня расстаться на одну ночь с противозачаточной диафрагмой. Я тоже изрядно нагрузилась — и пошла ему навстречу. Так в нашей жизни появился Этан.
Бесспорно, он оказался самой счастливой случайностью, возможной по пьянке. Любовью с первого вздоха. Но послеродовая эйфория прошла, и вернулись привычные бытовые дрязги. Этан отказывался верить в целебные свойства сна. Первые полгода своей жизни он спал урывками часа по два — что быстро ввергло нас обоих в ступор. Если в вашем распоряжении нет Мэри Поппинс, физическая усталость обязательно выльется в раздражение, которое — в нашем случае — приняло форму открытых военных действий. Как только я отняла Этана от груди, у меня созрело решение установить график ночных кормлений. Мэтт отказывался, мотивируя это тем, что его напряженная работа требует полноценного восьмичасового сна. Для моих ушей это было сродни барабанной дроби, призывающей к атаке, — и я тут же обвинила его в том, что он ставит свою карьеру выше моей. Что, в свою очередь, спровоцировало новую вспышку конфронтации с упреками в игнорировании родительских обязанностей, призывами вести себя по-взрослому и риторическими вопросами, почему мы все время ссоримся.
Разумеется, если в семье есть дети, именно женщине приходится взваливать на себя основную ношу — так что, когда однажды вечером Мэтт пришел домой и объявил, что принял предложение о трехмесячной командировке в вашингтонское бюро Пи-би-эс, мне оставалось лишь съязвить:
Надо же, как ты подсуетился.
Правда, он пообещал нанять (и оплатить) дневную няню — поскольку к тому времени я вышла на работу. Обещал приезжать домой каждый уик-энд. И еще он надеялся, что разлука пойдет на пользу нашим отношениям — снимет напряженность.
Так что я осталась с ребенком на руках. Что, впрочем, было для меня огромной радостью — и не просто потому, что я не могла надышаться на Этана (тем более что мое общение с ним отныне было ограничено лишь вечерними часами), но еще и потому, что я слишком устала от бесконечной вражды с Мэттом.
Удивительно, но сразу после его отъезда в Вашингтон произошли две метаморфозы: а) Этан стал спать по ночам; б) мы с Мэттом начали спокойно общаться. Нет, это не было классической ситуацией «разлука укрепляет чувства»; скорее речь шла о взаимном смягчении. Теперь, когда мы были освобождены от постоянного присутствия друг друга, наше противоборство прекратилось. Мы как будто заново научились разговаривать — вести беседу, которой не грозит перерасти в злобную перепалку. Когда он приезжал домой на выходные, сознание того, что нам отведено всего сорок восемь часов, держало нас обоих в узде. Постепенно между нами установились товарищеские взаимоотношения, пришло понимание того, что мы вполне можем ладить, что нам действительно приятно общество друг друга, что у нас есть будущее.
Или, по крайней мере, я так думала. В последний месяц «вашингтонской ссылки» Мэтта разразился Уайт-уотерский скандал
[5]
, и эта горячая новость задержала его в округе Колумбия еще на целых три недели. Когда он наконец вернулся на Манхэттен, я заподозрила неладное, едва он переступил порог. Он старался вести себя естественно, но стоило мне задать ему пару невинных вопросов о том, чем он занимался в Вашингтоне, почему-то смутился и залепетал что-то невнятное. Потом нервно перевел разговор на другую тему. И вот тогда мне все стало понятно. Мужчины думают, что умеют ловко заметать следы, но, когда дело касается неверности, они прозрачны, как полиэтиленовая пленка.
После того как мы уложили Этана в постель и устроились в гостиной с бутылкой вина, я решила рискнуть и задать вопрос в лоб.
Как ее зовут?
Лицо Мэтта приобрело известковый оттенок, ассоциирующийся у меня со средством от расстройства желудка «Каопектейт».
Я тебя не понимаю… — пробормотал он.
Тогда я повторю свой вопрос медленно: как… ее… зовут?
Я действительно не понимаю, о чем ты.
Еще как понимаешь, — сказала я, выдерживая спокойный тон. — Я просто хочу знать имя женщины, с которой ты встречался.
Кейт…
Так зовут меня. Я хочу знать ее имя. Пожалуйста.
