Да, чертовски. Ну да ладно, ты лучше скажи, когда ты принесешь нам свой новый рассказ? Я раскопала в архиве тот, первый. Очень недурно. И где следующий?
Я объяснила ей, что давно считаю себя писателем одного рассказа— поскольку пыталась написать что-то еще, но обнаружила, что мне нечего сказать.
И что, это действительно станет твоим единственным произведением? — спросила она.
Боюсь, что да.
Он, похоже, был парнем что надо, твой моряк.
Он — вымышленный персонаж.
Она глотнула виски:
Ну.тогда я — Рита Хейворт. Впрочем, я не собираюсь выпытывать, как бы мне этого ни хотелось. Чем я могу помочь?
Я знаю, что мое прежнее место занято, но, может быть, вам нужен фрилансер на чтение рукописей…
Нет проблем, — сказала она. — С тех пор как закончилась эта проклятая война, в Америке все вдруг возомнили себя писателями. Мы просто завалены рукописным хламом. Так что с радостью будем подкидывать тебе по двадцать штук в неделю. Платим по три доллара за рецензию. Конечно, деньги не бог весть какие, но кое на что хватит. Твоя подруга Эмили Флоутон говорила, что ты только что переехала в собственную квартиру.
Это правда, — сказала я.
Ну расскажи мне поподробнее, — попросила она.
Я рассказала, как после разрыва с Джорджем занялась поисками квартиры, как нашла подходящий вариант на 77-й улице, как делала ремонт, полностью изменив декор и перекрасив все в нейтральные тона.
Пойдет, — сказала она.
Что пойдет?
Твой рассказ про квартиру. Мы назовем его «Второй акт» или «Начать с нуля», ну или что-то в этом роде. Что мне нужно от тебя — так это остроумный рассказ о том, как ты искала и нашла свой уголок после неудачного замужества.
Но я же вам сказала, что больше не пишу беллетристику.
А я и не прошу тебя писать беллетристику. Я прошу тебя стать первым автором новой рубрики, которую Его Светлость Главный Редактор поручил мне развивать. Он даже название ей придумал: «Срез жизни», — так что можешь судить об уровне его фантазии и интеллекта. Но суть в том, что требуется короткий и красивый репортаж с поля битвы под названием «реальная жизнь». Тысяча слов, не больше, гонорар сорок баксов, и, чтобы ты не слишком потела над этим, я ожидаю готовой работы через пять дней. Стало быть, в понедельник. Все понятно, Смайт?
Я сглотнула. Довольно громко.
Вы действительно хотите, чтобы я написала об этом?
Нет, я обожаю тратить время на обсуждение заданий, которые мне совершенно не нужны. Итак, Смайт, ты будешь писать или нет?
После нервной паузы я произнесла:
Да, я напишу.
Значит, договорились. А пока попрошу кого-то из своих лакеев накопать штук двадцать шедевров от неопубликованных авторов и прислать их тебе домой. Но сначала напишешь свой очерк. Понедельник — значит понедельник. По рукам?
Я постараюсь.
Нет, ты очень постараешься. Потому что я жду от тебя именно этого. И последнее: пиши остро. Я люблю, когда остро. Это залог успеха.
Как и следовало ожидать, к десяти часам вечера воскресенья я потеряла всякую надежду выдержать установленный срок сдачи работы. Вокруг моего рабочего стола выросли самодельные сугробы из скомканных листов бумаги. Я была в ступоре, мозги упорно отказывались соображать. Предыдущие четыре дня ушли на то, чтобы сочинить первую фразу. И каждый раз я в отчаянии хваталась за голову, вырывала страницы из «ремингтона», проклинала себя за то, что согласилась на эту авантюру. Я не была писателем — я была самозванкой. Да, мне повезло, как новичку, но с тех пор муза меня так и не посетила. Хуже того, я прекрасно знала, что вдохновение было лишь одним, далеко не самым важным ингредиентом, необходимым для творчества. Мастерство, прилежание, упорство — все это были составляющие успеха, но именно их мне не хватало даже для того, чтобы написать тысячу слов о ремонте своей новой квартиры. И разве могла я сделать это профессионально?
Теперь я знала ответ на мучивший меня вопрос: не обладая навыками, дотошностью, смелостью, нельзя стать писателем. У меня не было веры в себя.
Ближе к полуночи я позвонила Эрику, излив ему по телефону все свои жалобы и сомнения и подытожив горестным комментарием:
Думаю, мой потолок — это редактирование.
Какое трагическое признание, — произнес он с нескрываемой иронией.
Я знала, что всегда могу рассчитывать на сочувствие и понимание с твоей стороны.
Я просто не могу понять, почему ты не можешь сесть и написать эту идиотскую историю.
Потому что это не так просто, черт возьми! — воскликнула я и добавила: — Да, я сейчас взвинчена, извини.
По крайней мере, ты не утратила способность к самокритике.
Зачем я вообще тебе все рассказываю?
Бог его знает, но если ты хочешь профессионального совета, слушай: садись и пиши. Не думай — просто пиши.
Большое спасибо, — сказала я.
Всегда рад помочь, — ответил он. — Удачи.
Я положила трубку, поплелась в спальню, рухнула на кровать и задремала (прошлую ночь я практически не спала). Когда я очнулась, часы на тумбочке показывали 5.12 утра. С трудом соображая, я поднялась с постели. В голове билась одна-единственная мысль: меньше чем через пять часов срок сдачи работы.
Я скинула одежду. Приняла очень горячий душ, завершив водные процедуры ледяным обливанием. Быстро оделась. Поставила кофейник на плиту. Взглянула на часы. Пять тридцать две. В редакции меня ждали в десять. Когда кофе был готов, я налила себе чашку и отнесла ее на письменный стол. Вставила лист бумаги в пишущую машинку. Глотнула обжигающе-горячего кофе. После чего сделала глубокий вдох.
Не думай — просто пиши.
Хорошо, хорошо. Я попробую…
Не думая, я отбарабанила первый абзац:
Агентом по недвижимости била женщина лет пятидесяти. Ее лицо было густо нарумянено, а улыбка казалась приклеен Я видела, как она разглядывает мою не окольцованную левую и изысканный перстень — подарок в честь помолвки, — который я совсем недавно переместила на безымянный палец правой руки.
Он оказался негодяем? — спросила она.
Нет, — ответила я. — Просто не сложилось.
Я сделала паузу. Отхлебнула еще кофе. Уставилась на шесть напечатанных строчек. И продолжила.
Значит, хотите начать с чистого листа? — спросила она.
Нет, — ответила я. — Просто ищу квартиру.
Неплохо, неплохо. Продолжай в том же духе. Я залпом допила кофе. И снова уткнулась в клавиатуру. Пальцы побежали по клавишам.
Когда я в очередной раз взглянула на часы, стрелки показывали 8.49. Утренний свет заливал гостиную. И четыре напечатанные страницы уже лежали на столе. Я извлекла из «ремингтона» последнюю и положила ее сверху. Затем, вооружившись карандашом, отшлифовала текст — быстро вычеркивая неуклюжие фразы, подправляя грамматику, переписывая один из диалогов. Что там со временем? 9.02. Я отсчитала десять листов бумаги, достала один копировальный лист. Проложив копиркой два листа, аккуратно заправила их в каретку. И начала перепечатывать рассказ набело. На это ушло ровно сорок минут. 9.42. Нельзя терять ни минуты. Я схватила первый экземпляр рукописи, положила его в портфель, на бегу сняла с вешалки пальто и ринулась к двери. На улице поймала такси и пообещала водителю щедрые чаевые, если он доставит меня к Рокфеллеровскому центру до десяти часов.
