— Если он вас ненавидит, значит, вы нормальный парень. C’est ип gros lard.
[68]
Поблагодарив ее, я посмотрел на часы: 23:53. Пора идти.
Ровно в полночь я зашел в подворотню и открыл дверь. Чтобы затащить в коридор все припрятанное, мне понадобилось меньше минуты. До ушей доносился тот же механический гул, что и вчера. Я не стал прислушиваться и поднялся по лестнице. Вскоре весь мои скарб был в офисе, дверь заперта. Прежде всего я включил новый обогреватель, настроил радио на волну «Парижского джаза», проверил картинку на мониторе: все чисто. Осталось открыть первую банку краски и приступить к работе.
В ту ночь опять ничего не произошло — не считая того, что мне удалось покрыть бетонные стены двумя слоя краски. Разумеется, на монитор я поглядывал каждую минуту, но картинка не менялась.
В отличие от вчерашней ночи, время пролетело очень быстро. В 5:45 я промыл в умывальнике кисти и ровно в шесть покинул офис.
Спускаясь по еще темной улице к boulangerie, я жадно глотал парижский воздух (теперь он мне не казался таким сырым). Как всегда, два круассана. Один был съеден по дороге домой, второй — с горячим шоколадом — после душа. Потом — не без помощи зопиклона — несколько часов беспробудного сна, и в два часа пополудни звонок будильника, возвещающий о начале… четверга?
На третью ночь я закончил покраску стен и начал шкурить деревянные поверхности. В шесть часов утра — свободен.
Четвертая ночь полностью была посвящена работе с деревом. И снова никакой активности на экране монитора.
Утром я вынес из офиса пустые банки и выбросил их в мусорные контейнеры на улице. Проснувшись после полудня, я отправился в кафе за своим конвертом. Вот уже третий день подряд за прилавком стоял мистер Борода с религиозной отметиной на лбу.
— Камаля опять нет? — спросил я.
— Он уехал.
— Но он мне ничего не говорил об этом.
— Семейные проблемы.
— Есть телефон, по которому ему можно позвонить? — поинтересовался я.
— Зачем вы хотите ему звонить?
— Он мне симпатичен. Мы хорошо ладили. И если у него какие-то личные проблемы…
— У него нет телефона.
Тон бородача не располагал к дальнейшим расспросам. Я взял конверт с жалованьем и сказал:
— Мне бы хотелось купить еще кое-что для офиса. Может вы передадите хозяину мою просьбу?
— Говорите, что вам нужно.
— Маленький холодильник и электрический чайник. Очень тяжело работать всю ночь без горячей воды и кофе. Я бы еще хотел коврик. Бетонный пол очень сырой…
— Я скажу, — оборвал он меня и, схватив тряпку, принялся протирать прилавок. Разговор был окончен.
Когда через несколько часов я пришел в свой «офис», в углу комнаты меня дожидался холодильник. Хотя и видавший виды, с подернутыми ржавчиной петлями, но все-таки работающий. Так же, как и электрический чайник, установленный на нем. Я наполнил чайник водой, и она закипела меньше чем за минуту. Проблема состояла лишь в том, что у меня под рукой не оказалось ни чая, ни кофе. Но, по крайней мере, теперь я знал, что к моим просьбам прислушиваются, — хотя коврика по-прежнему не было.
В ту ночь в моей работе произошли изменения: в подворотне появился посетитель. Он прибыл ровно в 1:48. На столе зазвонил телефон, и от неожиданности я чуть не выронил томик Сименона из рук. Монитор показывал мужчину неопределенного возраста (зернистое изображен не позволяло разглядеть черты его лица), стоявшего у двери. Занервничав, я схватил телефонную трубку и произнес: «Oui?»
Голос показался скрипучим, и французский для мужчины явно был не родным. Но все-таки я разобрал:
— Jе voudrais voir Monsieur Monde.
[69]
Что там нужно нажать? А, сигнал «1–1». Снизу послышался щелчок отпираемого замка, после чего хлопнула дверь. Я нажал «2–2», чтобы предупредить о визите «санкционированного посетителя». В коридоре послышались шаги. Потом раздался стук в дверь. Дверь открылась и тут же закрылась. И снова тишина.
Я не видел, как гость выходил, хотя и не отрывал глаз от монитора. Других посетителей не было. Снизу не доносилось ни звука. В шесть моя смена закончилась, я отправился домой.
Спустя несколько дней в комнате появился коврик — и я опять стал приносить с собой лэптоп, заставляя себя писать роман. Поскольку другой работы не было — кроме квоты из пятисот слов, — из графика я не выбивался. Посетители захаживали не часто. После того, первого, несколько дней подряд никто не приходил, потом вдруг появилось сразу четверо, почти что друг за другом, все открывалась и закрывалась, в коридоре звучали шаги, хлопала другая дверь, и на этом все заканчивалось.
Так прошел месяц. Февраль сменился мартом. Вечером стало светлее; дни были по-прежнему холодными. Будь со мной все в порядке, меня бы давно посетила мысль: ты работаешь без единого выходного целых пять недель. Но я не задумывался. Работа — сон — прогулка за конвертом — кино — работа, другого в моей жизни не было. Если бы я взял выходной, то выпал бы из привычной рутины… и, случись это, начал бы задумываться… А задумываться… Нет, это было чревато. Я предпочитал плыть по течению. День за днем, ночь за ночью — ничего не менялось. мужчины неопределенного возраста, и все спрашивали Монда. Я нажимал кнопку, дверь
Пока не произошло событие, нарушившее привычный ход моей жизни. После киномарафона я, как всегда, вымучивал свое пиво в маленьком баре на улице де Паради. На столике валялся забытый кем-то номер «Паризьен», и я от нечего делать стал просматривать его содержание. И вдруг, на странице номер пять, в правом нижнем углу под заголовком «Тело пропавшего мужнины найдено в Сент-Уане», увидел фотографию человека по имени Камаль Фатель. Хотя снимок был нечеткий, я сразу узнал того самого Камаля из интернет-кафе, который устроил меня на работу. Заметка была короткой:
«Труп Камаля Фателя, 35 лет, жителя улицы Карно в Сент-Уане, был обнаружен вчера вечером на заброшенной свалке неподалеку от Периферик. Согласно полицейской сводке, труп, хотя и в состоянии сильного разложения, был опознан по стоматологической карте покойного. Судебно-медицинский эксперт Сент-Уанй составил протокол, в котором указано, что в связи с состоянием трупа установить точное время и причину смерти не представляется возможным. Как заявил инспектор Филипп Фор из комиссариата полиции Сент-Уана, жена Фателя, Кала, полагала, что муж уехал в Турцию навестить родственников. Фатель, родившийся в Турции в 1972 году, был резидентом Франции с 1977 года и управлял интернет-кафе на улице де Птит Экюри…»
Я залпом — допил пиво, схватил газету и на всех пар помчался в сторону указанной улицы де Птит Экюри. Мистер Борода стоял за прилавком кафе. Я положил перед ним газету и спросил:
