Что за черт?
Снова мелькали уже знакомые начальные кадры — Матьё и Матильда сидят на кухне, пьют кофе, курят и разговаривают. И…
Я потер глаза, поднял руку, попытался вглядеться в циферблат наручных часов, но перед глазами все расплывалось. Постепенно сквозь мутную пелену проступили цифры: 4… 4… 3.
Четыре сорок три?
О боже, сколько же я проспал…
Во рту была пергаментная сухость, горчило. Сглотнув, я ощутил вкус желчи. Шея затекла так, что я не мог двинуть головой. Рубашка была мокрой от пота. Пот струился и по лицу. Я поднял руку и прижал пальцы ко лбу. Лоб полыхал. Тогда я попытался встать. Но мне это не удалось. Казалось, каждая клеточка тела отзывалась болью. Температура скакала — тропический жар сменялся околоарктическим ознобом. Когда я предпринял очередную попытку подняться, колени подкосились, но мне все-таки удалось сделать поступательное движение, которое помогло выбраться из прохода и кое-как доковылять до двери.
Туман перед глазами не рассеялся, даже когда я оказался в вестибюле. Смутно помню, как прошел мимо кассы, потом блуждал по каким-то коридорам, прежде чем отыскать лифт и в конце концов выгрузиться на улицу. Но мне совсем не хотелось оставаться на улице. Я рвался в metro. До сих пор не пойму, почему же я все-таки оказался наверху, вместо того чтобы спуститься под землю?
В нос мне ударил запах фастфуда. Промелькнула мысль: уж не занесло ли меня на Ближний Восток? Вскоре, однако, стало понятно, что я оказался в месте скопления дешевых забегаловок. В палатке прямо напротив меня пузатый араб жарил фалафель. Рядом на вертеле крутилась почерневшая от огня баранья нога Она была в прожилках варикозных вен (разве у баранов бывает варикоз?). Под вертелом лежали куски пиццы, очень похожие на пенициллиновые культуры. Мутило от одного взгляда на них. В сочетании с парами от фалафели это было убийственно, я почувствовал, что меня вот-вот стошнит. Так оно и случилось. Согнувшись, я изрыгнул рвоту, щедро забрызгав собственные ботинки. Из соседнего кафе донеслись истошные крики официанта — что-то насчет того, что я свинья и отпугиваю его посетителей. Я не удостоил его ни ответом, ни извинениями. Просто отошел в сторону. Перед глазами по-прежнему был туман, но мне удалось различить в нем пластиковые вентиляционные трубы Центра Помпиду, до которого было рукой подать. Мне повезло — у маленького отеля по ходу моего движения остановилось такси. Когда пассажиры вышли, я юркнул к машине. Мне удалось озвучить адрес отеля «Селект», после чего я рухнул на сиденье, и меня снова охватил жар.
Обратная дорога была сущим кошмаром. Выныривая из темноты беспамятства, я выслушивал нудные жалобы таксиста о том, что мои облеванные ботинки пачкают ему салон. Провал. Опять бурчание водителя. Провал. Пробка — в мутном от дождя стекле расплываются огни фар всех оттенков желтого. Провал. Снова желтый свет, и снова бестолковый треп таксиста. Сначала он прошелся по водителям, которые нахально занимают полосу общественного транспорта, потом напыщенно заявил, что, будь его воля, он бы ни за что не посадил к себе в машину выходцев из Северной Африки и уж конечно меня, если снова увидит на улице, точно объедет стороной. Провал. Звук открывающейся дверцы. Чья-то рука, помогающая мне выйти из машины. Голос, шепчущий на ухо, что с меня двенадцать евро. Я послушно полез в карман за бумажником. Фоном звучал чей-то диалог. Я привалился к дверце машины в поисках опоры, поднял лицо к небу и почувствовал капли дождя. Колени подкосились, я стал оседать на землю.
Провал.
Очнулся я в постели. В глаза бил резкий луч света. Раздался щелчок, и свет погас. Когда мой взгляд сфокусировался, я увидел, что рядом на стуле сидит мужчина, на его шее болтается стетоскоп. У него за спиной маячила еще одна фигура — но ее скрывала тень. Я почувствовал, как мне задирают рукав и чем-то смачивают кожу. Острый укол — игла вонзилась в вену.
Провал.
2
В глаза снова бил свет. Но уже не такой ослепительный луч, как в прошлый раз. Нет, это был мягкий утренний Свет; его полоска лежала на моем лице, возвращая мыслями к тому, что…
А где, собственно, я нахожусь?
Вскоре комната приобрела очертания. Четыре стены. Потолок. Ну, для начала неплохо. Постепенно перед глазами прорисовались голубые обои на стенах и пластиковая люстра под потолком. Тоже голубого цвета Я скользнул взглядом вниз. На полу лежал голубой ковер. Я заставил себя приподняться и сесть. Кровать была двуспальная. Простыни — влажные от моего пота — отдавали голубизной. Махровое покрывало, в двух местах прожженное сигаретой, — голубое. Передняя спинка кровати обита нежно-голубой материей…
Это что, запоздалый рецидив от ЛСД? Наказание за первый и единственный опыт баловства с галлюциногенами в восемьдесят втором?..
У кровати стоял ночной столик. Не голубой. Все нормально. Значит, я не окончательно свихнулся. На столике бутылка воды и лекарства. Чуть дальше у стены небольшой письменный стол И на нем лэптоп. Мой лэптоп. К столу был придвинут узкий металлический стул. С голубым сиденьем. О нет, только не это! Мои голубые джинсы и голубой свитер висели на спинке стула. В комнате имелся и маленький платяной шкаф — ламинированный под дерево, так же как и столы. Дверцы шкафа были открыты, на плечиках я увидел несколько пар брюк, рубашки и единственный пиджак, которые я забросил в чемодан пару дней назад, когда…
Неужели это было два дня назад? Или, вернее, какое сегодня число? И как я оказался в этой голубой комнате? Если и был цвет, который я ненавидел, так это именно этот. И…
Раздался стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в комнату вошел мужчина с подносом в руках. Его лицо показалось мне знакомым.
— Bonjour, — сухо произнес он. — Void le petit dejeuner.
[8]
— Спасибо, — пробормотал я по-французски.
— Мне сказали, что вам стало плохо.
— В самом деле?
Мужчина поставил поднос на кровать. Наконец я узнал его. Это дежурный портье, который послал меня в день приезда в тот отель…
Нет, в этот отель. «Селект». Куда ты попросил таксиста привезти тебя вчера вечером, после того как…
Все стало приобретать смысл.
— Так записал Аднан.
— Кто такой Аднан? — спросил я.
— Ночной портье.
— Я не помню, чтобы мы с ним встречались.
— Но он, судя по всему, с вами встречался.
— Я что, был совсем плох?
— Ну, наверное, если не помните. Впрочем, это всего лишь мое предположение, ведь меня там не было. Врач, который вас осматривал, придет сегодня в пять. И тогда все прояснится. Но это зависит от того, будете ли вы здесь в это время. Я включил вам в счет и завтрашний день, monsieur, полагая, что в таком состоянии вам, скорее всего, захочется задержаться в этом номере. К сожалению, вашу кредитную карту не приняли. Недостаточно средств.
