Книга Женщина из Пятого округа, страница 77. Автор книги Дуглас Кеннеди

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Женщина из Пятого округа»

Cтраница 77

Снова улыбка.

— И это ты убила Омара, когда он сидел в туалете?

— Ты был прав в отношении этого ублюдка. Его дерьмо ужасно вонючее… И открою тебе отвратительны секрет: подтираясь, он экономил на бумаге, поэтому у него все руки были в говне. Мерзкий тип. Я видела, как он издевался над тобой, оставляя коммунальный туалет в столь непотребном виде…

— Ты видела? Как?

Маргит затушила сигарету и тут же прикурила другую.

— Знаешь, что мне больше всего нравится в статусе покойника? Можно смолить без зазрения совести.

— Но даже и в смерти ты все равно стареешь, как и все остальные.

— Да… В этом есть определенная ирония, ты не находишь? Но, по крайней мере, со мной это происходит именно так…

— А с другими?

Она пожала плечами.

— Значит, ты не отправилась на небеса после того, как…

— Убила себя? Вряд ли.

— Может, тогда в ад?

— Я отправилась… в никуда. А потом каким-то образом вернулась сюда. Я была на десять лет старше, но квартира была все та же…

— Кто оплачивал счета?

— Перед отъездом в Венгрию я встретилась со своим адвокатом и попросила его открыть трастовый фонд на деньги, которые получила в качестве компенсации от Дюпрэ. Я никому не оставила наследства и указала в завещании, что никто не может продать мою квартиру без моего согласия. Понимаешь ли, я уже знала, что мне предстоит сделать в Будапеште… и знала, что после этого мне придется надолго исчезнуть…

— Выходит, ты не собиралась убивать себя?

— Нет, пока не ворвалась полиция. Это было абсолютно спонтанное решение. Но, как я уже сказала, в тот момент я была невменяема.

— А сейчас нет? Забиваешь мужчину до смерти молотком…

— Он жестоко избил свою жену и к тому же угрожал убить тебя.

— Никто этих угроз не слышал.

— Я слышала.

— Когда?

— В его баре. Когда он не догадывался, что я рядом.

— А Робсон?

— Я же спрашивала тебя, что, по-твоему, было бы самым справедливым наказанием для него? Ты ответил…

— Но я не думал, что кому-нибудь в самом деле удастся закачать в его компьютер детское порно.

— Ты сам этого хотел, Гарри. Этот человек разрушил твою жизнь. И такое наказание я сочла… подходящим. Теперь его жизнь пошла прахом. Не пройдет и недели, как он покончит с собой в тюрьме.

— Ты собираешься заставить его сделать это?

Снова смех.

— Я же не дух, который вселяется в души других людей и заставляет их совершать те или иные поступки.

— Ты просто суккуб.

— Суккуб занимается сексом со спящими мужчинами. А ты вполне бодрствующий, Гарри.

— Тогда что все это значит? Когда я приходил сюда вчера, квартира утопала в пыли, и консьерж уверял меня в том, что здесь никто не живет. Да это и так было видно…

— Ну… когда ты приходишь ко мне раз в три дня, видишь квартиру такой, как сейчас…

— Но почему? И где все остальные жильцы этого дома? Они что, тоже пребывают в трансе, как консьерж, которого я пытался докричаться сегодня?

— Думай что хочешь.

— Я все равно ничего не понимаю… Почему наши встречи ограничены только тремя часами? Почему раз в несколько дней?

— Потому что это все, что я могу себе позволить… все, что могу выдержать. Я хочу этой… нашей маленькой связи. Но только на моих условиях. Вот почему я отказывалась видеться с тобой чаще, чем два раза в неделю и на несколько часов.

— Потому что тебе больше не разрешают?

— Никто меня не контролирует. Никто.

— Но ты все равно пропадаешь по воскресеньям на балконе какого-то дилетантского салона, выискивая таких идиотов, как я?

— Ты всего лишь второй мужчина, которого я там подцепила.

— А кто же был первым?

— Немец по имени Хорст. Я познакомилась с ним в июне девяносто первого. Я тогда только что… воскресла, к слову сказать. И начала посещать те места, где бывала в прошлом. Так что, обнаружив, что снова нахожусь в Париже — спустя одиннадцать лет после смерти, — я решила попытать удачу на балконе у Лоррен. Я зависала там неделями… пока Хорст не заметил меня. Как и тебе, ему было за сорок, тоже недавно развелся, жил в Париже холостяком, печальный и одинокий. Мы разговорились. Он пришел в эту квартиру в условленное время: в пять вечера. У нас был секс. Мы пили виски. Выкурили несколько сигарет. Он рассказал, что его жена влюбилась в другого, о своей не сложившейся карьере художника, о лицее, в котором преподавал искусствоведение, о том, как ему все это наскучило, и все такое… Истории жизни уникальны и при этом отчаянно похожи друг на друга, ты не находишь, милый? В восемь часов я сказала, что ему пора уходить, но я с удовольствием встречусь с ним через три дня. Он обещал прийти, но так и не пришел. После этого я иногда возвращалась на балкон Лоррен в надежде, что кто-нибудь увидит меня. Но меня никто не замечал. Пока не появился Гарри. Ты увидел меня… потому что хотел увидеть.

— Все равно ничего не понимаю.

— Ты должен перестать искать здравый смысл в наших отношениях. Его нет — и единственное объяснение тому, что мы здесь и вместе, заключается в том, что, как я сказала, ты захотел увидеть меня.

— Бред какой-то…

— Тогда почему ты продолжал приходить сюда, неделя за неделей? Просто ради секса?

— Во многом — да.

— Ты прав. Но дело не только в сексе. Ты испытывал потребность видеть меня… в буквальном смысле этого слова. А мне необходимо было исправить кое-что в твоей жизни.

— Я не могу принять…

— Прими, прими все как есть. Вера — это антитеза реальности… но у тебя есть реальность. Ты. Я. Здесь. Сейчас.

— Ты же не существуешь.

— Я существую… точно так же, как и ты. В этой комнате. В это мгновение. В это время. Этот кусочек небытия и есть самое главное. Ты не можешь уйти от этого, Гарри. И не должен. Сейчас ты, как никогда, близок к любви.

— Ты не знаешь, что такое…

Любовь? Да как ты смеешь?! Я потеряла голову от любви. Я убивала — резала — ради любви. Я знаю о любви слишком много… знаю и то, что любовь, как и все остальное в жизни, может довести тебя до отчаяния, до самого края… И все равно в общей схеме жизни все сводится к одному-единственному мгновению… здесь и сейчас…когда в тебе вспыхивает искорка единения с другим человеком. Это и есть счастье, Гарри. И ничего больше.

— А как же любовь к ребенку?

Молчание. Потом она сказала:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация