– Рита, ну чего ты зря говоришь, – укоризненно начала Ирина, увидев, как счастливая улыбка победителя сползла с лица бравого скипа, но Марго толкнула ее локтем в бок, и Ирина замолчала, оставив при себе свое удивление.
– Ритуля, я не могу, ты же знаешь, – залепетал супруг, как-то сразу ссутулившись и заметно уменьшившись в размерах.
Ирина с недоумением наблюдала за разительными переменами в облике отважного капитана, героя камней и швабр, пардон, щеток: он сдувался на глазах и покрывался морщинами, как проколотый воздушный шарик.
– Ничего я не знаю! – вздернула брови Марго.
– Я же тебе объяснял, Ритуля: команда победителей приглашает проигравших в бар. Всегда так делается… – В голосе Буликова звучало все меньше уверенности, как у малыша, который препирается с мамой, не желая возвращаться домой со двора и прекрасно зная, что обречен подчиниться.
– Еще чего не хватало! – возмутилась Маргарита. – Я же тебе понятно сказала – у тебя в понедельник процесс. К нему надо го-то-вить-ся! А ты придешь непонятно когда и непонятно какой. Да тут и бара-то никакого нет, тут, к твоему сведению, детская школа фигурного катания.
– А мы хотим в «Градару»… – совсем скиснув, сообщил скип Буликов.
– Чего-о? Дороговато тебе встанет всю эту… – Марго замялась, подбирая слово пообиднее, но, так ни на чем и не остановившись, ограничилась многоточием, – в «Градаре»-то поить. Губа не дура! Давай, извинись перед ними – и поехали!
– Рита, я…
Буликов замолчал, и Ирина поняла, что малыш, покапризничав, уже готов забрать игрушки из песочницы и подчиниться справедливым требованиям старшего. Но тут пришла помощь.
– Володя, ты идешь? – закричали его коллеги в зеленых жилетах, уже давно собравшиеся кучкой и маявшиеся в отдалении. Возле них понуро толпились кёрлеры из Воронежа во главе с капитаншей, все еще утиравшей нос платочком. Они были в бело-желтых жилетах, и вся композиция в целом напоминала луг, усеянный ромашками. Ирина засмотрелась и пропустила важный момент – с почти уже сломленным Буликовым что-то произошло. На всякий случай отойдя от жены подальше, он сообщил, глядя в сторону:
– Рит, я все-таки пойду, полагается так…
– Ах, полагается?! – взвилась Маргарита. – Катись, кёрлер хренов! Смотри, мимо дома своей шайбой не промахнись!
– Рита, ну ты что…
– Бу-ли-ков!!! Во-ло-дя!!! – хором заорали озябшие и проголодавшиеся кёрлеры, сохраняя, однако, взятую дистанцию. Похоже, они тоже опасались строгой жены своего скипа.
Буликов дернулся в их сторону.
– Ключи дай! – остановила его Рита.
– От машины?
– А ты от чего думал?
Буликов явно думал, что строгая супруга, привыкшая к железной дисциплине, потребует ключи от квартиры, и начиная с сегодняшнего дня ему, Буликову, в качестве расплаты за верность принципам кёрлинга предстоят долгие скитания по чужим углам (потому что своего угла у него отродясь не было). Он заискивающе улыбнулся, поспешно вытащил ключи и протянул жене совершенно детским жестом – на растопыренной ладошке. Марго двумя пальцами взяла ключи, не удостоив бунтаря взглядом, подхватила под руку Ирину и направилась к выходу.
Машину с места она рванула так, что Ирина откинулась на спинку кресла. Какое-то время ехали молча, потом Рита, покосившись на Ирину, спросила:
– Ну что?
– Зря ты так, Ритка. Чего ты мужика достаешь? Не пьет, не курит. Не гуляет. Спортом вон занимается. Положено им в бар идти – пусть идут.
– Я его достаю?! Это он меня достает! В «Градару» они пошли! Восемь человек! Пеньки вологодские!
– Воронежские, – поправила ее Ирина.
– Да без разницы! У него своих денег – на пакет кефира в «Кировском».
– Почему? – удивилась Ирина. – Вы же вместе работаете.
– Работаю я! – отрезала Марго. – Он так, Петрушка. Ни одной своей мысли в голове, все ему по барабану, копает, как в армии: отсюда и до обеда, а зачем, почему – ему дела нет. А с тех пор, как этим идиотским кёрлингом увлекся, совсем с катушек съехал. Говорю же, завтра процесс. А у него, видите ли, дела поважнее – шайбу шваброй гонять.
– Камень щеткой, – опять поправила Ирина. – И не щеткой, а руками. И не гонять, а пускать.
Марго посмотрела на нее с подозрением. Ирина изобразила, как именно следует «пускать», важно надув щеки – и обе расхохотались.
У Риты выдался редкий свободный вечер, когда она никуда не спешила. Поэтому ее осенила идея, которая тут же была признана гениальной, – напиться и остаться у Ирины ночевать. Элемент мести непокорному Буликову придавал проекту дополнительный смысл. К реализации приступили немедленно: напиваться решили красным вином с сыром, черносливом и изюмом – этой кулинарной находкой Ирина обогатилась во время новогодней поездки в Египет. Когда первая бутылка «Давида кьянти» (шестьсот с лишним рублей за бутылку, но платила Марго) подошла к концу, дамы, похваливая себя за предусмотрительность, достали из запасников вторую и перебрались из гостиной в спальню, где можно было окончательно принять горизонтальное положение и предаться легкой беседе.
– А у нас в Египте кровать была трехспальная, – глубокомысленно заявила Ирина, рассматривая обнаженного античного красавца на этикетке бутылки, которую только что водрузила на столик. – Четыре подушки. И мы на ней всего один раз за десять дней. Это было в январе. Если бы я знала, что это было в последний раз в моей жизни, я отнеслась бы к этому серьезнее.
– Это как? – заинтересовалась Маргарита.
– Ну, два раза. Или три. Вот мы тут поперек лежим, а там кровать в два раза больше нашей.
– Это неправильно, раз трехспальная, значит, не в два раза, а на одну треть. – Марго, как юрист, любила точность в формулировках. – И ничего не бывает в последний раз. Тем более в нашем возрасте.
– Не-ет! – открестилась Ирина. – Я больше никогда ни с кем не смогу. Они все…
– Козлы? – услужливо подсказала Рита. – Книжка такая есть, даже две – «Все бабы – дуры» и «Все мужики– козлы». А на обложке написано, что автор… сейчас вспомню… А! Мастер тонкой лирической прозы.
– Нет, не козлы, почему? Чужие, вот и все. Валя свой был – и то чужой. А эти совсем чужие, я с ними не смогу. – Ирина выставила руки в протестующем жесте, как будто кто-то из этих «чужих» уже вознамерился юркнуть к ней в кровать.
– Пить надо меньше, – посоветовала Марго. – Не будешь чепуху молоть. С родственниками никто и не спит. Все спят с чужими.
– Нет! Я не хочу! – категорически отказалась Ирина.
– Не хочешь – не надо, – покладисто согласилась Рита. – Это дело добровольное.
– Слушай, Ритуль, а чего ты, правда, наезжаешь на мужика-то своего? Вроде живете так хорошо, сама же говорила.
– Я тебе еще и про докторантуру говорила в Кембриджском университете, помнишь? Все оплачивает принимающая сторона – один фонд правозащитный: дорогу, проживание, обучение, стипендию дают. Я им сегодня утром отправила вежливый отказ: спасибо-извините, дела не отпускают, а мой вице-президент нездоров и заменить меня в период столь долгого отсутствия не может. Другими словами, sorry, господа, муж у меня дурак, диплом я ему купила, но от этого никому не полегчало. И теперь вместо того, чтобы год спокойно жить в красивом городке Кембридже на халяву и докторскую спокойно писать, я буду торчать здесь, волочить на себе весь воз и спать с этим сексуально активным идиотом. Вот тут у меня и закралась в голову крамольная мысль: найти себе умного мужика и спать с ним. Как думаешь, умные это тоже умеют?
