Я отнесла обед к столу, за которым находились девочки в пастельных блузках и брюках с заниженной талией и парни в регбийках и джинсах, и снова затаила дыхание. Вдруг Эмбер засмеется и выдаст что-нибудь типа: «Неужели ты подумала, что я серьезно?»
Но вместо этого Эмбер улыбнулась.
— Мы заняли тебе место! — сообщила она и потеснилась.
Я поставила на стол пластиковый пакет с едой, бросила рюкзак на пол и опустилась на скамейку. Слева сидела Эмбер, справа — Дункан Бродки. Я покраснела, когда наши плечи соприкоснулись. Вот уж не думала, что когда-нибудь окажусь с ним так близко. От Дункана пахло шампунем. Рукава его футболки были закатаны, золотистые волоски на руках блестели на свету.
Я вытащила сэндвич, поглядывая на соседа: на его растрепанные каштановые волосы, светло-серые глаза и чем-то привлекательные уши. Однажды на физкультуре Дункан отказался надевать шорты. «По идейным соображениям», — объяснил он мистеру Хаффу. Я еще тогда подумала, что в жизни ничего забавнее не слышала, хотя до сих пор не понимаю, что именно меня рассмешило.
— Как дела? — обратилась ко мне Эмбер.
На левом запястье у нее был тонкий серебряный браслет, на шее — серебряный кулон-сердечко, одета она была в розовую блузку и джинсы. В темных волосах блестели более светлые пряди. Я догадалась, что это мелирование. Интересно, мама разрешит мне его сделать? Ага, как же!
— Дату назначили? — поинтересовалась Эмбер.
Я сразу поняла, что имеется в виду бат-мицва.
— В октябре. А тебе?
— В июне, — сказала она. — Ты уже выбрала тему?
Я поерзала на узком сиденье.
— Наверное, у меня не будет темы.
На самом деле я абсолютно не сомневалась, что не будет. Однажды я заикнулась об этом при матери, мать выгнула брови и грозно переспросила: «Что-что?»
— Не будет темы? — Эмбер явно очень удивилась.
Я покачала головой.
— Хм. Странно. А я выбрала «Голливуд». Хочешь прийти?
Хочу ли я прийти на голливудскую бат-мицву Эмбер Гросс? Хотят ли мыши сыра?
— Конечно! — воскликнула я.
— Круто, — отозвалась она.
Я заметила, что Амели Рейли протирает ладони дезинфицирующим средством. Обычно я им не пользуюсь, хотя мама кладет его в пакет, но в этот раз достала и тоже протерла ладони. Я тихо ела и наблюдала за руками и лицами. Вокруг текла беседа. Высокие, щебечущие девичьи голоса обсуждали домашнее задание, футбольные турниры, подработку нянями, свитер из «Банана репаблик», на который скоро сделают скидку. Более низкие голоса мальчишек рокотали в ответ. Протирая яблоко рукавом, я заливалась краской каждый раз, когда Дункан шевелился или откусывал пиццу. Мой голос очень отличается от остальных девичьих голосов. Может, проблема именно в этом? Как бы я ни одевалась, как бы старательно ни выпрямляла волосы, я никогда не смогу общаться, как они. Стоит мне открыть рот, и разоблачение неминуемо.
— Эй! — Эмбер похлопала меня по плечу.
Интересно, она давно со мной говорит? Сколько времени ей понадобилось, чтобы сообразить: мне нужно видеть ее лицо? Я смотрела, как искрящиеся розовые губы произносят:
— Макси Райдер придет на твою бат-мицву?
Я на миг задержала дыхание и шумно выдохнула. Так вот в чем дело! Загадка разгадана.
— Не знаю, — откликнулась я. — Она сейчас занята. У нее летом съемки многосерийного телефильма, так что, возможно, она выехала на натуру.
— Понятно. — Эмбер взяла у меня оливку с голубым сыром.
У Эмбер французский маникюр. Надо бы выяснить, как такой делают.
— Но она ведь друг вашей семьи?
Видимо, я смутилась, потому что Эмбер добавила:
— О ней упоминает в книге твоя мама. В разделе «Благодарности». — Эмбер замолчала и уставилась на меня. — Ты ведь ее читала?
Я не успела ничего ответить. Дункан Бродки отложил пиццу.
— Твоя мама написала книгу?
Его тело было так близко, его губы почти касались моего уха… Я скорее чувствовала его слова, чем слышала.
Я кивнула и опустила взгляд на яблоко. Голоса за столом смолкли. Все головы повернулись ко мне. Если честно, мать написала целую кучу книг. Фантастические приключения из серии «Звездная девушка» под псевдонимом. Но по-видимому, речь шла о единственной книге, выпущенной под настоящим именем матери. Роман опубликовали, когда мне было три года.
— Это было давным-давно.
Все глаза устремились на Сашу Свердлоу.
— Книга называется «Большие девочки не плачут», — сообщила Саша. — Вы наверняка ее видели. На обложке нарисованы огромные сиськи.
Она растопырила пальцы перед собственной немаленькой грудью.
— А еще там мороженое с горячей карамелью, и вишенка из него скользит по бюсту. Книга о девушке, она любит парня, но он ее бросает, еще они трахаются, еще у нее кошмарный отец, который очень гадко с ней обращается, а потом выясняется, что ее мать — лесбиянка…
Дункан явно был впечатлен.
— Весьма пикантно.
Женщина с огромной грудью и мать-лесбиянка — звучит знакомо. Я поморщилась и отвернулась. Но Саша говорила так громко, что я все равно слышала каждое слово.
— А потом, — продолжала она, — героиня едет в Лос-Анджелес и встречает в казино герцогиню, и оказывается, что она беременна…
— Герцогиня? — уточнил Дункан.
«Герцогиню?» — подумала я и немного успокоилась. Никаких герцогинь моя мама не знает. И если не ошибаюсь, никогда не была в Лос-Анджелесе. Возможно, беспокоиться не о чем.
Саша захихикала.
— Вовсе нет, дурачок. Элли. Героиня. Она постоянно переживает из-за веса и внешности, потому что отец ребенка бросил ее с животом, но потом возвращается в Филадельфию и влюбляется в одного парня…
Я засунула остатки обеда в пакет и растянула губы в улыбке. Постараюсь выглядеть как все, хотя вряд ли получится. Бросил с животом. Тоже знакомо. Я ни разу не читала маминых книг. Ни фантастических, которые печатались под псевдонимом Дж. Н. Локсли, ни, разумеется, «Большие девочки не плачут». Конечно, издания я видела. На верхней полке маминого кабинета выстроились разные тома — в твердых и мягких обложках, на иностранных языках. «Это книга для взрослых», — сказала как-то мать, да мне и не больно хотелось читать ее роман. Возможно, потому, что Брюс, мой биологический отец, как-то подарил мне свою научную книгу. Она была посвящена постапокалиптическим образам в «Докторе Кто»
[27]
и изобиловала непонятными словами, такими как «семиотика» и «синекдоха». На некоторых страницах сноски занимали треть пространства. И мне казалось, что мамина книга не менее ужасна.
