— Я была молода! Нуждалась в деньгах, и никто не хотел снимать меня голышом! Я не знала, во что это выльется.
Я снова взглянула на колени и вполголоса произнесла:
— Я не смогу пройти через это еще раз. Не смогу еще раз вас подставить.
— Все было не так уж плохо, — терпеливо проговорил муж. — Писательница в семье — еще не самое страшное.
— Я не буду… я не могу, — сомневалась я.
Питер спокойно смотрел на меня и улыбался. Я откинулась на подушку.
— Иди поведай кому-нибудь из врачей о его божественном предназначении. Или проверь, как поживают наши эмбрионы. Как считаешь, уже пора давать им имена?
Питер встал, наклонился и поцеловал меня.
— Я тебя люблю.
— Ага, конечно.
Питер еще раз меня поцеловал. В ответ я погладила его одной рукой по щеке, другой — по нежному пушку на шее, потом притянула к себе.
— Я тоже тебя люблю, — сказала я.
36
— Ты не пришла в прошлое воскресенье, — подала голос Кара.
Я провела в Доме Роналда Макдоналда сорок пять минут, и все это время она молчала. Просто проследовала за мной на кухню, села за стол, скрестила руки на груди и смотрела, сузив глаза, как я мою посуду, убираю коробки с хлопьями и вытираю со стоек крошки овсяного печенья.
— У меня были другие дела. — Я бросила ей губку. — Не хочешь помочь?
— Не хочу, — Кара раскачивалась на стуле.
— Прекрати, а то упадешь.
— Подумаешь, — фыркнула Кара. — Говорят, больница рядом неплохая.
— Ха-ха.
Я выдавила на стойку еще немного чистящего средства и атаковала присохший коричневый сахар. Отдраив стойку, я положила посудное полотенце рядом с раковиной.
— Извини, что не явилась в прошлые выходные.
— Мне плевать, — бросила Кара.
— Как твой брат?
Она пожала плечами.
— А родители?
Кара снова пожала плечами.
— Они в больнице. Почти каждую ночь.
Я вытерла руки. Кара стала еще сильнее раскачиваться на стуле, наблюдая за мной.
— Хочешь погулять? — предложила я.
Она посмотрела в окно, за которым ветерок шелестел ярко-зеленой листвой каштана, и промолчала.
— Ну пожалуйста! Я сижу под домашним арестом. Меня выпускают только в школу, на уроки бат-мицвы и сюда. Так что, если ты согласишься…
Я обернулась к окну, подсчитывая свое время и деньги.
— Можно будет сходить в кофейню, или поесть хлопьев, или побродить по «Урбан аутфиттерс».
— Почему ты под арестом?
Я села рядом с Карой.
— Я украла у мамы кредитную карточку и отправилась в Лос-Анджелес.
Кара перестала раскачиваться.
— Не может быть! И что ты там делала? Ты видела кинозвезд? Ходила в «Дисней уорлд»?
— В Диснейленд, — поправила я. — «Дисней уорлд» во Флориде.
— Так ты была там? А в «Юниверсал студиос»? Ты летала на самолете совсем одна? Я никогда не летала на самолете, — Кара уставилась в потолок. — Хотя, наверное, скоро придется.
— Правда?
Кара и ее семья выбрали странное время для путешествий.
— Ну, возможно. Слышала про фонд «Загадай желание»? Хотя тупица Гарри наверняка попросится в «Сезам-плейс». Туда и на машине можно доехать.
Кара оторвала ноги от пола. Стул резко наклонился назад. Я подскочила и поймала ее, прежде чем она упала на пол. Какая же Кара маленькая и легкая!
Я поставила стул на место.
— Вот видишь?! — воскликнула я. — А ведь тебя предупреждали!
Кара придвинулась к столу.
— Так зачем ты летала в Лос-Анджелес?
Я снова опустилась на стул.
— Хотела повидаться с дедушкой.
Глаза Кары загорелись.
— И что?
— Да ничего, — отозвалась я. — Он оказался придурком.
Кара вытащила из кармана резинку для волос и накрутила ее на указательный палец.
— Ясно.
Она наклонила голову и что-то пробормотала.
— Что?
— Мой брат, — сообщила она. — Мне надо его повидать.
Я поднялась и стала снова протирать стойку.
— Родители придут за тобой?
— Наверное, если их подождать… — Кара снова качнулась на стуле, на этот раз я не стала ей мешать. — Ты не могла бы…
— Не могла бы что?
— Сходить со мной в больницу. Сейчас как раз приемные часы.
У меня похолодели ладони. Я с детства ненавижу больницы. Там происходят ужасные, мучительные вещи.
— Разве для этого не нужен взрослый?
Кара покусала губы и вкрадчиво произнесла:
— Ты одна летала в Калифорнию, но не можешь перевести меня через дорогу?
Если подумать, она права. К тому же сколько можно быть ребенком? Тем более что на носу моя бат-мицва. Я предупредила Дебби за стойкой регистрации, куда мы идем, достала из шкафа рюкзак и сунула в передний карман мобильный. Затем мы с Карой пересекли улицу.
Больница находилась на углу. Большое здание на целый квартал. Перед входом выстроились машины скорой помощи. У дверей толпились и курили люди (причем некоторые в инвалидных креслах и с капельницами). Кара шагала передо мной, опустив голову и размахивая руками.
— Шестой этаж, — сказала она.
— Погоди секундочку, — попросила я.
— Не бойся. — Кара удивленно на меня посмотрела. — Это не заразно.
— Нет, я… Просто я… Погоди.
Через дорогу торговали фруктами. Я дождалась зеленого света, перешла на другую сторону и купила три апельсина, намного симпатичнее тех, что валялись на дедушкиной лужайке. Я не раз видела, как мать собирается в больницу навестить приболевших друзей или рожениц. «Не стоит приходить с пустыми руками», — утверждала она.
В вестибюле мы миновали вращающиеся двери. Кара взяла в регистратуре наклейки с надписью «ГОСТЬ» и нашими именами. Широкие белые коридоры больницы были выложены потертой плиткой. Тут и там попадались пустые каталки. Я вынула из пакета апельсин, понюхала его и подержала в руке. Мир похож на апельсин, я могу его почистить и найти другой мир — взрослый, тайны которого скрыты под кожурой.
Двери лифта разъехались. Я проследовала по коридору за розовой блузкой Кары к палате шестьсот тридцать два. На кровати сидел маленький мальчик в больничной одежде и кепке «Филлиз». У него были темные круги под глазами и капельница на руке. По бокам от него примостились родители. На коленях мальчика лежали карты. Они играли в «Найди пару».
