То и дело звучали приветствия, обращенные к рыцарям Ройса их
приятелями, но хотя эскорт ни разу не остановился, все же потребовался чуть ли
не целый час, чтобы проложить путь через долину к западному склону холма. Как и
в реальной жизни, шотландцы не позволили себе смешаться с ненавистными
англичанами — долина входила в английские владения, но северный холм принадлежал
Шотландии. Больше того, западный склон был французской провинцией. Поскольку ее
родичи прибыли в Клеймор одними из самых последних, их палатки приткнулись на
северном склоне с краю, высоко над другими. А может быть, нехотя подумала
Дженни, отец предпочел это место, чтобы стоять вровень с горделиво высящимся
замком Клеймор.
Она оглянулась на раскинувшиеся вокруг «вражеские лагеря»,
подчинившиеся на время законам мирной жизни. Веками копившаяся ненависть была
ненадолго отринута, и все стороны блюли древнюю традицию, гарантирующую любому
рыцарю беспрепятственный проезд и спокойное проживание в ожидании турнира.
Словно читая ее мысли, Стефан, ехавший рядом сказал:
— Наверно, впервые за многие десятилетия столько людей из
трех наших стран пребывают на одной территории и не сражаются за нее.
— И я думала примерно о том же, — с удивлением призналась
Дженни.
Хотя он обходился с ней с неизменной любезностью, Дженни
чувствовала нарастающую неприязнь Стефана. Она догадывалась, что он считает ее
неблагоразумной. Может быть — если б он, всякий раз попадаясь на глаза Дженни,
так мучительно не напоминал ей о Ройсе, — она приложила бы больше стараний
установить с ним такие же теплые отношения, как сложились у нее с Годфри,
Юстасом и Лайонелом. Эта троица осторожненько балансировала на краю широкой
пропасти, которая пролегла между нею и Рейсом, но из их поведения явствовало,
что они по крайней мере понимают причины, толкнувшие ее на конфликт. Столь же
определенно они были уверены в том, что разрыв ее с Рейсом трагичен, но не
безнадежен. Дженни не приходило в голову, что брат гораздо лучше друзей знал,
как болезненно переживает Ройс этот разрыв и как глубоко сожалеет о содеянном.
Причина сегодняшней доброжелательности Стефана не составляла
для Дженни тайны — вчера отец известил ее о своем прибытии, и Бренна вложила
собственное послание, которое она, не читая, передала Стефану.
Дженни отослала гонца обратно к отцу, сказав, что сегодня
приедет к нему. Ей хотелось попытаться объясниться и извиниться за чересчур
пылкое и несправедливое отношение к его намерению отправить ее в монастырь. Но
самое главное, ради чего она здесь, — попросить у него прощения за невольное
пособничество в гибели Уильяма.
Она не надеялась, что отец и остальные члены клана простят
ее, но чувствовала необходимость побеседовать. По правде сказать, Дженни скорей
ожидала, что с ней обойдутся как с отверженной, однако, останавливаясь перед
палатками Мерриков, сразу увидела, что этого не произойдет. Отец стоял у входа
в палатку, и прежде чем Стефан Уэстморленд успел спешиться и помочь ей сойти с
седла, лорд Меррик сам обхватил Дженнифер за талию. Другие члены клана
выскочили из шатров, и Дженни вдруг очутилась в объятиях, и ей пожимали руку
Гаррик Кармайкл и Холлис Фергюссон. Даже Малькольм коснулся ладонью ее плеча.
— Дженни! — крикнула Бренна, когда смогла наконец
подобраться к сестре. — Я так по тебе скучаю, — призналась она, яростно тиская
Дженни в объятиях.
— И я по тебе, — отвечала Дженни охрипшим от переизбытка
чувств голосом.
— Заходи, моя дорогая, — настаивал отец и, к полнейшему
потрясению Дженни, сам принялся извиняться за то, что ошибочно истолковал ее
желание уйти в монастырь вместо того, чтобы жить с мужем. Но это не принесло
облегчения, а, напротив, только усугубило чувство вины.
— Это принадлежало Уильяму, — сказал отец, протягивая ей
резной кинжал. — Я знаю, он любил тебя больше всех из нас, Дженнифер, и желал
бы, чтобы он был у тебя. Ему хотелось бы, чтобы ты в его честь носила завтра
этот кинжал на турнире.
— Да… — сказала Дженни с полными слез глазами. — Я надену.
Потом он рассказал, как им пришлось похоронить Уильяма в
простой могиле, в неосвященной земле
[8]
; рассказал о молитвах, которые они
произнесли за отважного будущего лорда Меррика. злодейски убитого во цвете лет.
Когда он закончил, Дженни показалось, что Уильям вновь умер,
— так живо все это предстало в памяти.
Когда настала пора уезжать, отец жестом указал на сундук в
углу палатки.
— Это вещи твоей матери, дорогая, — объяснил он, пока отец
Бекки с Малькольмом выносили сундук наружу. — Я знал, что тебе захочется их
иметь, тем более раз ты вынуждена жить с убийцей своего брата. Они утешат тебя
и будут напоминать, что ты — графиня Рокбурн и всегда ею останешься. Я позволил
себе, — добавил он, когда пришло время отъезда, — выбросить твой собственный
стяг, стяг Рокбурнов — пусть он взовьется средь наших над павильоном на
завтрашнем турнире. Я подумал, тебе захочется, чтобы он стоял там, над тобою,
когда будешь оттуда смотреть, как мы бьемся с убийцей возлюбленного твоего
брата Уильяма.
Дженни была так удручена болезненными переживаниями и
ощущением вины, что едва могла говорить, а выйдя из палатки отца на меркнущий
дневной свет, обнаружила, что все, кого она не увидела по приезде, собрались
теперь в ожидании, когда можно будет ее поприветствовать. Казалось, сюда
прибыла вся деревня близ Меррика имеете со всеми ее родичами мужского пола.
— Мы с??учаем по тебе, крошка, — сказал оружейник.
— Мы заставим тебя завтра гордиться нами, — объявил дальний
кузен, никогда прежде ее не любивший. — Точно так, как мы сами гордимся, что ты
шотландка!
— Король Иаков, — объявил отец, обращаясь к ней
доверительным тоном, который, однако, был хорошо слышен всем и каждому, —
просил меня передать тебе его личные приветствия и сказать, что он заклинает
тебя никогда не забывать гор и торфяников своей родины.
— Не забывать? — отвечала Дженни сдавленным шепотом. — Как я
могу забыть?
Отец обнимал ее долго и нежно, и с его стороны жест этот был
столь необычным, что Дженни едва удалось сохранить самообладание и удержаться
от просьб не возвращаться в Клеймор.
— Я надеюсь, — добавил он, подводя ее к лошади, — твоя тетка
Элинор надлежащим образом всех вас лечит?
— Лечит нас?. — тупо переспросила Дженни.
— Э-а-э… — Он быстро поправился и неопределенно уточнил:
— …готовит отвары и снадобья, находясь при тебе? Чтоб ты
была здорова?
Дженни с отсутствующим видом кивнула, сжимая кинжал Уильяма,
смутно припоминая многочисленные походы тетушки Элинор в лес за травами. Она
уже садилась в седло, когда отчаянный, умоляющий взгляд Бренны напомнил ей
наконец об осторожно сформулированной просьбе сестры, переданной на словах
вчера вечером.
