— И он тебя тоже любил, — с чувством проговорила Бренна, и
Дженни стало немножко получше, покуда Бренна не добавила:
— В отличие от батюшки его любовь к тебе была сильней
ненависти к врагу.
Дженни закрыла глаза.
— Пожалуйста, — шепнула она им обеим, — не мучьте меня. Я… я
знаю, что правильно…
Однако ей не пришлось продолжать — внезапно прозвучали
горны, на поле выехали трубачи, за ними герольды, дожидаясь наступления
некоторого подобия тишины, чтобы приступить к оглашению правил.
Герольд прокричал, что турниру будут предшествовать три
поединка, каковые состоятся между шестью рыцарями, признанными искуснейшими в
стране. Дженни затаила дыхание, потом медленно выдохнула: первыми двумя
сражающимися были объявлены французский рыцарь и шотландец, второй поединок
пройдет между Рейсом и французом по имени Дюмон, третий — меж Рейсом и Йеном
Макферсоном, сыном бывшего нареченного Дженни.
Толпа взбесилась, ликуя — вместо того чтобы целый день, а то
и два дожидаться Волка, они дважды увидят его в первый же час.
Правила сперва выглядели совершенно обычными: рыцарь, первым
набравший три очка, выигрывает поединок; одно очко дается рыцарю каждый раз,
когда он поразит соперника с достаточной силой, чтобы сломать его копье. По
подсчетам Дженни, рыцарю для получения трех очков понадобится как минимум пять
схваток, учитывая, что он должен держать копье на подобающем уровне, нацелиться
в мишень, сидящую на галопирующем коне, и ударить противника с такой точностью,
чтоб угодить в копье, тем более что оружие атакующего будет скользить по
нарочно отполированным с этой целью, гладким доспехам. Три очка и победа в
поединке присуждаются рыцарю сразу, ежели он по-настоящему выбьет противника из
седла.
Следующие два объявления заставили толпу одобрительно
завопить, а Дженни — съежиться: поединки будут вестись не во французском, а в
германском стиле, что означало использование вместо специально выструганных из
тополя копий тяжелых профессиональных, причем без защитных колпачков на
смертоносных остриях.
Из-за восторженного рева зрителей произошла долгая заминка,
прежде чем герольд смог закончить, объявив, что за турниром пройдут еще три
поединка, а остальные состоятся в следующие два дня. Однако, добавил он,
учитывая представительность присутствующих рыцарей, в поединках, которые
последуют за турниром, будут участвовать достойнейшие, ежели сие достоинство
поддается определению.
И снова толпа возликовала. Зрителям не придется глазеть на
никому не известных рыцарей, сражающихся с еще менее известными, им будет сразу
доставлено величайшее удовольствие.
За пределами поля коннетабли завершили проверку седел и
упряжи, удостоверившись, что ни один из рыцарей не задумал пристегнуться
кожаными ремнями, а полагается лишь на свое искусство верховой езды и могучую
силу, чтобы удержаться в седле.
Главный коннетабль дал сигнал, герольды ускакали с поля,
ударили литавры, загремели фанфары и трубы, открывая церемониальный парад с
участием всех рыцарей.
Даже Дженни не могла оставаться равнодушной к последовавшему
засим головокружительному спектаклю. По шестеро с каждой стороны, навстречу
друг другу, рыцари выезжали на турнирное поле в полном снаряжении, верхом на
гарцующих боевых конях, украшенных сияющей серебряной сбруей и колокольчиками,
с разноцветными плюмажами на головах, в попонах из блестящего шелка и бархата,
на которых красовались рыцарские гербы. Начищенные доспехи сверкали на солнце
так ярко, что Дженни сощурилась, глядя на проплывающие перед ее глазами
парадные плащи, накинутые поверх лат, и щиты с изображениями гербов, где были
представлены все мыслимые животные — от благородных, вроде львов, тигров,
соколов, ястребов и медведей, до сказочных драконов и единорогов; на других
были узоры из полос и квадратов, полумесяцев и звезд, на третьих — цветы.
Ослепительная мешанина красок в сочетании с нескончаемым
гулом толпы так восхитила тетушку Элинор, что она похлопала в ладоши
английскому рыцарю, проезжавшему мимо, демонстрируя в высшей степени ошеломляющий
герб, заключающий в себе тройку вставших на задние лапы львов, две розы, сокола
и зеленый полумесяц.
В любое другое время Дженни сочла бы все это самым волнующим
зрелищем в своей жизни. Отец и сводный брат проскакали мимо примерно с четырьмя
сотнями рыцарей, по ее подсчетам. Но муж ее не появился, и первая пара бойцов,
выехавшая в конце концов на поле, была встречена разочарованными воплями:
— Волк! Волк!
Прежде чем занять позицию друг против друга, оба рыцаря
поскакали к галереям, где сидели их жены или возлюбленные. Склонив копья вниз
остриями, они ожидали церемониального знака милости — шарфа, ленты, вуали или
даже оторванного рукава, — который леди с гордостью привязывали к остриям
копий. Покончив с этим, они разъехались в противоположные концы арены,
приладили шлемы, опустили забрала, испробовали копья на вес и наконец принялись
ждать сигнала фанфар. При первом же звуке они пришпорили коней, безжалостно
послав их вперед. Копье француза ударило в щит противника, чуть-чуть не угодив
в центр, шотландец покачнулся в седле, но выправился. Понадобилось еще пять
заездов, прежде чем француз нанес последний удар, сваливший противника наземь.
Он рухнул, превратившись в груду блестящих стальных доспехов под аккомпанемент
насмешливо-одобрительных возгласов.
Дженни едва заметила исход поединка, хотя упавший рыцарь
валялся прямо у нее под ногами. Уставившись на свои стиснутые кулачки, лежащие
на коленях, она ждала, вслушиваясь, когда вновь загремят фанфары.
Трубы пропели, толпа пришла в неистовство, и, не желая
ничего видеть, Дженнифер все-таки подняла голову. На поле галопировал на коне,
покрытом роскошной красной попоной, тот самый француз, которого она особо
отметила во время парада, отчасти из-за его необычайной физической мощи,
отчасти из-за того, что защитные налокотники рыцаря представляли собой огромные
пластины, веером расходящиеся в стороны, как у летучих мышей. Теперь она также
заметила, что, хотя на груди его красовалась изящная баронская цепь, в зловещем
изображении на нагруднике изготовившейся к броску змеи не было ничего изящного
или сказочного. Он повернул коня к одной из галерей, чтобы, как полагается,
удостоиться милости, и в тот самый миг шум толпы стал стихать.
Дрожащая от страха Дженни поспешно отвела взгляд, но и не
глядя почуяла, когда Ройс наконец выехал на поле, ибо толпу объяла вдруг жуткая
тишина, такая мертвая тишина, что звонкое пение фанфар разнеслось средь
благоговейного молчания как похоронный звон. Не в силах с собой справиться, она
подняла голову и взглянула, и от увиденного у нее остановилось сердце.
Составляя полный контраст с окружающим веселым красочным разноцветьем, муж ее
был весь в черном. Вороной конь был укрыт черной попоной, и плюмаж на нем был
черным, и на щите Ройса не было герба. Вместо герба со щита скалилась морда
черного волка.
