Дженни прыскала от безудержного смеха, и Ройс метнул в нее
притворно-оскорбленный взгляд.
— Мадам, — молвил он, — означает ли смех ваш сомнение в том,
что и в столь нежных летах я обладал достаточной для победы над зверем силой?
— Нет, милорд, — хихикнула Дженни, обмениваясь понимающим
взглядом с Годфри, Юстасом и Лайонелом, — я только могу поклясться, что человек
вроде вас, предпочитающий выкинуть мясо, чем есть его непрожаренным, не станет
ужинать чьими-либо глазами!
— Вы совершенно правы, — ухмыльнулся он.
— Сэр! — настаивал Гэвин. — Ответьте, пожалуйста! Не важно,
какой кусок зверя вы съели. Важен ваш возраст в то время, когда вы его одолели.
Легенда же предлагает различные варианты — от четырех до четырнадцати.
— В самом деле? — сухо усмехнулся Ройс.
— По-моему, эта история — правда, — сказала Дженни, с
любопытством глядя на него. — Я имею в виду утверждение, что ты в детстве убил
волка.
Ройс скривил губы.
— Волком меня окрестил Генрих на Босвортском поле, — Потому
что вы там его убили? — догадался Гэвин.
— Потому, — поправил Ройс, — что там было чересчур много
стычек и чересчур мало еды, чтобы на костях моих уцелела какая-нибудь плоть. В
конце битвы Генрих взглянул на мой скелет и черные волосы и заявил, что я
напоминаю ему голодного волка.
— Я не думаю… — начал было Гэвин, но Ройс остановил его
взглядом, недвусмысленно предупредившим, что с него на сегодня дурачеств
достаточно.
Дженни, тщательно скрывавшая периодически терзающую ее боль,
посмотрела на тетушку Элинор и незаметно кивнула. Наклонившись к Ройсу, она
тихо проговорила:
— Наверно, мне надо немного отдохнуть. Не волнуйся.
Он сжал ее руку и согласно кивнул. Как только Дженни встала,
за ней поднялась тетушка Элинор, но задержалась возле Арика, положив руку на
спинку его кресла.
— Вы не распаковали подарок, дорогой мальчик, — заметила она
ему. Нынче все обменялись подарками, но Арик отсутствовал до самого ужина.
Арик поколебался, коснувшись огромной рукой маленького,
завернутого в кусок шелка предмета, лежавшего рядом с его подносом. Чувствуя
себя весьма неуютно в центре всеобщего пристального внимания, он неловко стащил
обертку, бросил взгляд на тяжелую серебряную цепь со свисающим с нее небольшим
кругляшком и тут же накрыл ладонью. Коротким судорожным кивком он выразил свою
глубокую признательность, но тетушка Элинор не отошла, и когда Арик стал
подниматься из-за стола, сообщила с улыбкой:
— Там внутри сухая виноградная косточка, Насупив тяжелые
брови, он самым тихим, но все равно громовым голосом спросил:
— Зачем?
Придвинувшись поближе к уху, она со знанием дела шепнула:
— Затем, что змеи терпеть не могут виноградных косточек. Это
факт.
Она повернулась и пошла провожать Дженни и не увидела, как с
физиономией Арика стало твориться нечто странное, но сие превращение не укрылось
от сидящих за столом, и они восхищенно затаили дыхание. Одно мгновение лицо
Арика казалось совершенно каменным, а потом камень вдруг начал трескаться. В
углах глаз появились морщинки, под ними вздулись бугры. Ровная щель сурового
рта дрогнула, сперва в одном углу, потом в другом, потом мелькнули белые зубы…
— Гнев Господень! — взорвался Годфри, заражая своим
энтузиазмом Лайонела и даже Бренну. — Он собирается улыбнуться! Стефан, гляди!
Наш Арик…
Годфри умолк, когда Ройс, смотревший вслед Дженнифер в
уверенности, что она собирается посидеть у огня, внезапно сорвался с кресла,
все еще держа в руках кружку с элем, и быстро шагнул к лестнице, ведущей на
галерею.
— Дженнифер, — окликнул он резким от нарастающего
беспокойства голосом, — куда ты идешь?
Через секунду тетушка Элинор глянула вниз с галереи и весело
отвечала:
— Она идет родить вам ребенка, ваша светлость. Слуги в зале
обменялись веселыми взглядами, и один из них помчался сообщить новость поварам
и посудомойкам на кухне.
— Нет, — строжайшим тоном предупредила тетушка Элинор
бросившегося вверх по лестнице Ройса, — не ходите сюда. У меня хватит опыта в
таких делах, а вы только будете путаться под ногами. И не волнуйтесь, — живо
добавила она, видя, что с лица Ройса схлынули краски. — Даже если мать Дженни
умерла в родах, это вовсе не, означает, что следует волноваться.
Через два дня слуги, вилланы, вассалы и рыцари, стоявшие во
дворе на коленях, уже не улыбались в предвкушении появления на свет наследника
Клеймора. Они бодрствовали, не отходя ко сну, склонив головы в молитве. Ребенок
не появлялся на свет, и новости, которые приносили из зала обезумевшие слуги,
были все более неутешительными. Недобрым знаком казалось и то, что герцог,
редко заглядывавший в церковь, вошел туда четыре часа назад, измученный и
полный страха.
Двери зала вдруг распахнулись, лица всех присутствующих с
надеждою обратились к ним и застыли в тревоге при виде метнувшейся в церковь
леди Элинор. Мгновение спустя оттуда выскочил герцог, и, хотя по осунувшемуся
его лицу невозможно было судить о полученном известии, это также не было
сочтено добрым предзнаменованием.
— Дженни, — шепнул Ройс, склоняясь над женой и обнимая с
обеих сторон подушку.
Она распахнула синие глаза, измученно улыбнулась и тихо
сказала ему:
— У тебя сын.
Ройс с шумом перевел дыхание, откидывая с ее щек спутанные
локоны.
— Спасибо тебе, милая, — беспомощно вымолвил он, все еще
хрипя от ужаса, в котором прожил два дня. Наклонился, накрыл ее губы своими в
нежном и долгом поцелуе.
— Ты его видел? — спросила она, когда ему удалось наконец
оторваться.
Ройс подошел к деревянной колыбели, где лежал его
наследник-сын. Склонился, коснулся пальцем крошечной ручки, потом оглянулся на
Дженни, тревожно нахмурившись:
— Он кажется… очень маленьким.
Дженни фыркнула, вспоминая тяжелый меч с рубином,
вставленным в рукоятку, который Ройс приказал изготовить, как только она
сообщила ему, что ждет ребенка.
— В данный момент несколько маловат, — поддразнила она, —
чтоб носить свой меч.
В глазах его загорелся смешок.
— Может, он никогда и не сможет поднять тот, который
приготовил для него Арик.
Повернув голову к окну, Дженни увидела, что хотя уже почти
стемнело, во дворе зажжены сотни факелов, и улыбка ее стала
удивленно-тревожной.
