— Отвечайте!
— Мне нечего было таиться, — проговорила Дженни с
достоинством и сдержанностью. — Ваш сторож спал.
В сердитых глазах Ройса промелькнуло болезненное недоверие,
но лицо его оставалось бесстрастным, и он коротко кивнул Арику. Белокурый
гигант с боевым топором в руке шагнул вперед, пробираясь через толпу мужчин к
отпирающемуся сторожу. Дженни наблюдала за разворачивающейся картиной, гадая,
что ждет беднягу. Несомненно, он будет наказан за пренебрежение своими
обязанностями, но наказание, наверно, не будет чрезмерно жестоким. Или будет?
Ей не довелось выяснить это: Ройс рванул ее за руку и потащил за собой.
Он вел ее через весь лагерь, и Дженни видела полные вражды и
гнева взгляды, которые бросал на нее каждый встречный солдат и рыцарь. Она всех
их выставила дураками, сбежав и сбив со следа. Теперь они ненавидят ее за это,
и ненависть их так сильна, что обжигает кожу. Кажется, даже граф злится больше
прежнего, думала Дженни, ускоряя шаг, пускаясь почти бегом, чтобы поспеть за
ним, покуда он не выдернул ей руку из сустава.
Размышления о причинах его злости внезапно уступили место
более важному соображению — Ройс Уэстморленд вел ее в свою палатку, а не в ее
собственную.
— Я туда не пойду! — крикнула она и отшатнулась. Бормоча
проклятия, граф наклонился и взвалил ее на плечо, как мешок с мукой, ягодицами
вверх; длинные волосы Дженни свисали ему до колен. Непристойные смешки и
довольные возгласы мужчин, ставших свидетелями ее публичного унижения,
прокатились по всей поляне, и Дженни едва не лишилась рассудка от ярости и
оскорбленной гордости.
В палатке он сбросил ее на пол, на груду меховых шкур, и
встал, наблюдая, как Дженни, с трудом выкарабкиваясь, садится, потом поднимается
на ноги, поглядывая на него словно маленький, загнанный в угол зверек.
— Если вы обесчестите меня, клянусь, я убью вас! —
прокричала она, внутренне сжимаясь от гнева, превратившего его лицо в сталь, а
глаза — в сверкающие серебряные бляшки.
— Обесчещу вас? — с едким презрением переспросил он. —
Плотская страсть — самое последнее желание, которое вы сейчас способны во мне
пробудить. Вы останетесь в этой палатке потому, что она усиленно охраняется, а
я более не намерен утруждать своих воинов поисками вас. Кроме того, теперь вы в
центре лагеря, и если решите бежать, мои люди вас схватят. Ясно?
Она метнула в него сердитый взгляд, храня каменное молчание,
и упрямый отказ подчиниться его воле еще больше взбесил Ройса. Сжав кулаки, он
подавил злость и продолжал:
— Если вы совершите еще один акт непослушания по отношению
ко мне или кому-либо другому в этом лагере, я самолично превращу ваше
существование в истинный ад. Вы меня поняли?
Глядя в застывшее грозное лицо, Дженни нисколько не
сомневалась, что его слова не расходятся с делом.
— Отвечайте! — грозно приказал он. Понимая, что он раздражен
до предела, Дженни пер» вела дыхание и кивнула.
— И еще… — начал было он, но резко оборвал фразу, словно за
себя не ручался, повернулся, схватил со стола графин с вином и уже принялся
пить, как в палатку вошел его оруженосец Гэвин. В руках у Гэвина было полно
одеял, которые он забрал из палатки леди, стал раздавать солдатам и неожиданно
обнаружил, что они не починены, а изрезаны. Лицо юноши являло собой образчик
сердитого недоверия.
— Что с тобой, черт побери? — гаркнул Ройс, и его рука с
графином застыла в воздухе.
— Одеяла, сир, — проговорил слуга, обращая укоризненный
взгляд на Дженни, — она их изрезала вместо починки. Люди под ними и без того
мерзли, ничего более не имея, а теперь…
Сердце Дженни глухо забарабанило в непритворном испуге,
когда граф очень медленно, очень осторожно опустил графин на стол. Он
заговорил, и голос его превратился в скрежещущий от злости шепот:
— Подойдите сюда.
Покачав головой, Дженни сделала шаг назад.
— Вам же хуже, — предупредил он, заметив, что он? пятится
назад. — Я сказал, подойдите сюда.
Дженни скорей прыгнула бы с утеса. Полог палатки был поднят,
но пути к спасению не было: вокруг палатки, после того как Ройс втащил ее туда,
собрались мужчины, без сомнения, ожидая услышать вопли и мольбу о пощаде.
Ройс обратился к оруженосцу, но не сводил с Дженни
пронзительного взгляда.
— Гэвин, принеси иглу и нитки.
— Слушаюсь, милорд, — подтвердил Гэвин, шмыгнул за угол и
вернулся, доставив требуемое. Положил иголку с нитками на стол возле Ройса,
отступил назад, с удивлением наблюдая, как Ройс попросту подобрал лоскуты,
некогда бывшие одеялами, и сунул их рыжеволосой девушке.
— Вы почините все одеяла, — сказал он Дженни неестественно
спокойным тоном.
Напрягшееся тело девушки слегка расслабилось, и она
уставилась на захватчика со смешанным чувством ошеломления и облегчения. После
того, как она вынудила его провести сутки в погоне за нею, после того как она
погубила его чудесного коня и перепортила одежду, единственным наказанием,
которому он собирался ее подвергнуть, оказалась починка изрезанных ею же одеял.
И это должно превратить ее жизнь в сущий ад?
— Вы не уляжетесь спать под одеяло, покуда все это не
почините, поняли? — добавил он голосом ровным и твердым, как отполированная
сталь. — Покуда моим людям не будет тепло, вам предстоит мерзнуть.
— Я… я поняла, — замирающим голосом ответила Дженни. Он был
весьма сдержан, вел себя совсем по-отечески, и ей даже в голову не пришло, что
он собирается сделать с ней что-то еще. По правде сказать, когда она шагнула
вперед и протянула дрожащую руку к рваным лохмотьям, которые он держал, у нее
промелькнула мысль, что молва сильно преувеличивает его жестокость, но в
следующий миг эта мысль исчезла без следа.
— Ой! — вскрикнула она, а его большая рука метнулась, словно
жалящая змея, сомкнулась у нее на запястье, рванув с такой силой, что весь
воздух вырвался из груди Дженни, а голова запрокинулась.
— Ах ты сучка поганая! — рявкнул он. — Кто-то должен был
выбить из тебя гордыню еще в детстве. Раз никто не позаботился, то я…
Он размахнулся, и Дженни закрыла голову руками, ожидая, что
сейчас он ударит ее по лицу, но широкая ладонь схватила и отвела ее руки.
— Я свернул бы тебе шею, если б ударил. Лучше сделаю по-другому…
Прежде чем Дженни успела отреагировать, он сел и одним
быстрым движением перебросил ее через колено.
— Нет! — задохнулась она, бешено извиваясь. Испугавшись
по-настоящему, с ужасом вспомнив о собравшихся у палатки мужчинах, она
выкрикнула:
