— Просто чудо, что вы свалились, иначе погибли бы оба, —
мрачно проговорил он.
Перевернувшись на бок, она зарылась лицом в шкуры и шепнула
убитым голосом:
— Я не свалилась… Он меня сбросил. Мы целый день брали
препятствия повыше того. Я знала, что мы с легкостью возьмем и это дерево, но
он помешкал, без всякой причины отпрянул назад и стряхнул меня, прежде чем
прыгнуть.
— Тор оставил потомство, Дженнифер, — грубовато-ласково
сказал Ройс, — точное свое подобие. Один из них здесь, другого готовят и
обучают в Клейморе. Я не совсем его потерял.
Пленница судорожно вздохнула и просто вымолвила во тьме:
— Спасибо.
Пронзительный ветер завывал в освещенной луною долине,
хватал спящих воинов в холодные объятия, и к рассвету, немилосердно рано
нарядившемуся, как на маскараде, в зимние одежды, они уже стучали зубами от
холода. Ройс заворочался в палатке под теплыми шкурами, ощутив непривычное
прикосновение к своей руке ледяных пальцев.
Он открыл один глаз и увидел Дженни, которая тряслась поверх
шкур, сжавшись в комочек в попытках согреться. Честно говоря, Ройс был совсем
не настолько погружен в сон, чтобы не соображать, что делает, и не забыл о
своем запрете пользоваться теплыми одеялами, покуда не возмещен ущерб,
нанесенный его людям. Если совсем честно, то надо добавить, что он, устало
глядя на ее дрожащее тело, помнил о своих верных бойцах, дрожащих под открытым
небом гораздо сильней, чем в палатке. Поэтому нет и не может быть оправдания
его следующему поступку: опершись на локоть, Ройс через Дженни протянул руку,
схватил за краешек толстую кучу шкур, подтянул их, и принялся ее укутывать,
пока она не оказалась в теплом гнездышке.
Потом снова лег на спину и закрыл глаза, не испытывая
угрызений совести. В конце концов его воинам не привыкать к трудностям и
стихиям.
Она пошевелилась, зарываясь поглубже в меха, и вдруг
коснулась ягодицами вытянутой ноги Ройса. Несмотря на меховую преграду, он
мгновенно вспомнил о соблазнительных женских прелестях, лежащих у него прямо
под носом. Ройс решительно прогнал воспоминания прочь. Она обладала странной
особенностью быть в один и тот же момент невинной неопытной девушкой, и златовласой
богиней, ребенком, способным легко подхлестнуть его злость, точно хворостинкой,
и женщиной, способной исцелить боль, шепнув всего одно слово: «Простите». Но
будь она ребенком или женщиной, он не осмелится к ней прикоснуться, ибо ему так
или иначе придется ее отпустить либо отказаться от тщательно продуманных планов
на будущее, которое должно наступить для него менее чем через месяц. Сдастся
отец Дженнифер или нет, это, в сущности, не заботило Ройса. Через неделю, самое
большее через две, он передаст ее либо отцу, если тот уступит на выгодных
Генриху условиях, либо самому Генриху, если отец откажется. Теперь она
собственность Генриха, а не Ройса, и ему не нужны осложнения, которые грянут со
всех сторон, если он овладеет ею.
Граф Меррик с искаженным от гнева лицом расхаживал перед
очагом в центре зала, выслушивая предложения двух своих сыновей и четверых
мужчин клана, которых числил ближайшими друзьями.
— Ничего не поделаешь, — устало говорил Гаррик Кармайкл, —
пока король Иаков не пришлет нам подмогу, которую вы попросили, сообщая ему,
что девочки в руках Волка.
— Тогда мы сможем атаковать ублюдка и уничтожить его, —
бросил младший сын, Малькольм. — Сейчас он близ наших границ — это не такой
долгий марш, как до Корнуолла, и на сей раз мы вступим в боя не столь
измотанными.
— Не вижу, какая разница, близко идти или далеко и сколько у
нас людей, — спокойно сказал старший сын, Уильям. — Глупо атаковать его, пока
мы не освободим Бренну с Дженни.
— Как ради Господа Бога мы это сделаем? — возразил Малькольм
и бесстрастно добавил:
— Девчонки, считай, все равно уж мертвы. Теперь остается
лишь мстить.
Уильям, который был намного ниже ростом, чем его брат и
отчим, и гораздо спокойнее по натуре, откинул со лба светло-русые волосы и
подался вперед, сидя в кресле, пристально глядя на брата.
— Даже если король Иаков пришлет нам столько солдат, что мы
сумеем одолеть Волка, девушек не вернуть. Они погибнут в бою или их убьют, как
только он начнется.
— Прекратите отвергать каждый план, пока не найдете лучшего!
— приказал граф.
— По-моему, я нашел, — спокойно ответил Уильям, и глава всех
присутствующих тотчас устремились на него. — Если мы не можем выручить девочек
силой, нам нужно прибегнуть к хитрости. Вместо того чтоб посылать армию и
бросать вызов, дайте мне несколько человек. Мы оденемся купцами, или монахами,
или еще кем-нибудь и последуем с войском Волка, покуда не доберемся до девушек.
Мне кажется, Дженни, — с восторженной нежностью проговорил он, — поймет, что я
прав, и будет нас ждать.
— А я утверждаю, надо атаковать! — взорвался Малькольм,
мечтая вновь безрассудно выступить против Волка и ничуть не заботясь о сестрах.
Юноши повернулись к отцу, ожидая его суда.
— Малькольм, — с любовью молвил отец, — как это на тебя
похоже — избрать путь истинного мужчины, искать мести, не думая о последствиях.
Ты получишь возможность сразиться, когда Иаков пришлет нам подкрепление. А
пока, — он с зарождающимся уважением обратил взгляд на Уильяма, — план твоего
брата — лучший из всех, что у нас есть.
Глава 6
В течение следующих пяти дней Дженни познакомилась с
повседневной жизнью отдыхающей армии. Вскоре после рассвета мужчины вставали и
несколько часов упражнялись с оружием, отчего поля и долина гудели нескончаемым
и нестройным звоном мечей о щиты, палашей о палаши. Лучники Волка, об искусстве
которых ходил легенды, тоже практиковались ежедневно, добавляя к железному
грохоту посвист стрел. Даже коней каждый день выводили и обучали, седоки гнали
их галопом сломя голову в воображаемую атаку на воображаемого врага, и звуки
войны продолжали эхом звенеть в ушах Дженни еще долго после того, как солдаты
прерывались, чтобы поесть.
Сидя в палатке Ройса за починкой одеял, она прислушивалась к
неумолчному шуму и старалась сдерживать тревогу, не в силах вообразить, чтобы
войску отца удалось уцелеть, выступив против изощренной, идеально отлаженной
военной машины, которую Волк сотворил из своих бойцов, и сомневаясь, что замок
Меррик будет готов к неизбежному нападению. Потом беспокойство ее обратилось на
Бренну.
Ей удалось лишь мельком взглянуть на сестру с того самого
вечера, когда завершился злосчастный побег. На Стефана, младшего брата графа,
была, видно, возложена ответственность за содержание Бренны под стражей в его
палатке, так же, как граф Клеймор взял на себя ответственность за Дженни;
однако граф не позволял девушкам находиться вместе. Дженни постоянно
расспрашивала его, в безопасности ли пребывает Бренна, и он — вроде бы, честно
— отвечал, что Бренна в полнейшей безопасности и брат его обращается с нею как
с гостьей.
