В полдень, только успела Дженнифер опуститься на траву рядом
с Бренной, чтобы разделить обычную порцию дичи и кусок черствого хлеба, как,
подняв глаза, увидала направляющегося к ним Арика. Обутые в сапоги ноги замерли
не более чем в ярде перед ней, и великан буркнул:
— Пошли.
Уже свыкшись с явной нерасположенностью гиганта-блондина
употреблять больше слов, чем диктовалось крайней необходимостью, Дженни встала.
Бренна последовала было ее примеру, но Арик махнул рукой:
— Не вы.
Держа Дженни за локоть, он повел ее вперед, мимо сотен
солдат, тоже раскинувшихся на траве, чтобы съесть свой спартанский обед, потом
повернул к роще рядом с дорогой и остановился на том месте, где под деревьями стояли
на страже рыцари Ройса.
Сэр Годфри и сэр Юстас посторонились с каменным выражением
на обычно приветливых лицах, а Арик подпихнул ее легким тычком, от чего она,
споткнувшись, вылетела на небольшую поляну.
Ее захватчик сидел на земле, прислонившись широкими плечами
к стволу дерева, согнув ноги в коленях, и молча смотрел на нее. День был
теплый, он сбросил плащ и остался в простой коричневой тунике с длинными
рукавами, в плотных коричневых рейтузах и сапогах. Он был совсем не похож на
вчерашний дух смерти и разрушения, и Дженни пережила нелепую вспышку радости
оттого, что он не забыл о ней.
Гордость, однако, не позволила ей хоть как-нибудь проявить
подобное чувство. Совершенно не представляя, как она должна себя вести и какие
ощущения испытывать, она осталась на месте и даже смогла устремить на него
ответный твердый взгляд, пока его задумчивое молчание не вывело наконец ее из
себя. Постаравшись, чтобы тон вышел вежливым и уклончивым, спросила:
— Кажется, я вам нужна?
Почему-то вопрос ее зажег насмешливые искры в его глазах.
— Вы совершенно правы.
Взволнованная его странным насмешливым расположением духа,
Дженни чуточку обождала и снова спросила:
— Зачем? — Действительно, вот вопрос.
— Мы что… будем разговаривать? — угрюмо поинтересовалась
она, и, к ее полному замешательству, он запрокинул голову, захохотал, и гулкий,
звонкий смех эхом раскатился по поляне.
На лице ее читалось забавное смятение, и Ройс вновь обрел
серьезность, сжалившись над наивностью, заставившей его рассмеяться и
одновременно возжелать ее еще сильней, чем той ночью. Он жестом указал на белый
лоскут, расстеленный на земле, на котором лежали куски той же дичи и того же
хлеба, что ела она, вместе с несколькими яблоками и куском сыра, и спокойно
проговорил:
— Мне нравится ваше общество. Я к тому же подумал, вам будет
приятней поесть здесь, со мной, чем в чистом поле в окружении тысяч солдат. Я
не ошибся?
Если бы он не обмолвился, что ему нравится ее общество,
Дженни принялась бы возражать, но перед низким неотразимым голосом, сообщившим
ей самое главное — он по ней соскучился, — устоять не смогла.
— Нет, — признала она, но из гордости и щепетильности не стала
садиться рядом. Прихватив блестящее красное яблоко, опустилась на упавшее
дерево вне пределов его досягаемости и через несколько минут непринужденной
беседы испытала легкость и необычную радость. Ей так и не пришло в голову, что
чувства эти возникли благодаря его целенаправленным усилиям внушить, что не
следует опасаться его попыток к сближению, и заставить ее позабыть внезапное и
бессердечное завершение любовных игр той ночью, чтобы она непроизвольно не
отвергла следующей попытки.
Ройс прекрасно осознавал, что делает и зачем, но уверял
себя, что, если ему неким чудом Господним удастся держаться от нее подальше до
тех пор, пока он не передаст ее отцу или королю, усилия не пропадут втуне, ибо
ему все же выпадет приятнейшим образом и подольше пообедать на симпатичной
полянке.
Посреди совершенно отвлеченной беседы, касающейся рыцарей,
Ройс вдруг поймал себя на том, что едва ли не с ревностью вспоминает ее
прежнего ухажера.
— Кстати о рыцарях, — внезапно проговорил он. — Что
произошло с вашим?
Дженни с недоуменным выражением лица укусила яблоко.
— С моим чем?
— С вашим рыцарем, — пояснил Ройс. — С Болдером. Если ваш
отец склонялся в пользу этого брака, каким образом вы отвратили старика Болдера
от дальнейших домогательств?
Вопрос, кажется, не понравился ей, и, словно выгадывая время
в поисках ответа, она подтянула к груди длинные стройные ноги, обхватила колени
руками и взглянула ему в лицо синими, сверкающими, смеющимися глазами. Опираясь
о тот же ствол, Ройс подумал, что она выглядит невероятно привлекательно —
прелестная лесная нимфа с длинными вьющимися волосами в мужской тунике и
рейтузах. Лесная нимфа? В следующий раз она заставит его слагать сонеты в честь
ее красоты, но обрадуется ли этому ее отец и господин, не говоря уже о
сплетнях, которые поднимутся при дворе двух стран!
— Не слишком ли труден для вас мой вопрос? — продолжал он
пронзительным от недовольства собой голосом. — Может быть, я предложу
что-нибудь полегче?
— Какой же нетерпеливый у вас характер! — строго заметила
она, ничуть не испуганная резкостью тона.
Замечание сопровождалось столь благовоспитанным укоризненным
взглядом, что Ройс невольно фыркнул.
— Вы правы, — согласился он, насмехаясь над храброю женщиной-ребенком,
посмевшей указывать на его недостатки. — Ну а теперь поведайте мне, почему
отступился старик Болдер.
— Хорошо, только очень уж не по-рыцарски с вашей стороны
расспрашивать меня о вещах столь личных и, кроме того, мучительно неприятных.
— Для кого неприятных? — спросил Ройс, не обращая внимания
на ее нежелание рассказывать. — Для вас или для Болдера?
— Для меня неприятных. Лорд Болдер был возмущен. Понимаете,
— пояснила она с прямодушной улыбкой, — я его никогда не видала до того самого
вечера, когда он приехал в Меррик подписывать брачный договор. Это было ужасно,
— сообщила она столь же радостно, сколь и испуганно.
— Что же произошло? — настаивал он.
— Если я стану рассказывать, вы не должны забывать, что я
была точно такой, как все четырнадцатилетние девочки, — полной грез о чудесном
юном рыцаре, женою которого стану. В душе я отлично знала, как он будет
выглядеть, — добавила Дженни, с горькой улыбкою вспоминая об этом. — Он должен
быть светловолосым, конечно же, молодым и прекрасной наружности. Глаза голубые
и королевская стать. Он должен быть также сильным, таким сильным, чтобы сберечь
все, чем мы владеем, для детей, которые у нас когда-нибудь будут. — Она искоса
взглянула на Ройса. — Вот каковы были мои тайные надежды, и должна вам сказать,
ни отец мой, ни сводные братья ни единожды не намекнули, что лорд Болдер совсем
не такой.
