— Нет, только лучше бы сделала, — призналась она с улыбкой,
сопровождаемой вздохом. — Я поступила гораздо хуже. Мне было невыносимо глядеть
на него, и я сосредоточилась на артишоках, которых никогда прежде не видел «.
Малькольм заметил, что я наблюдаю, и сообщил, зачем лорд Болдер их ест. И я
захихикала…
Огромные синие глаза заволокли грусть и печаль, и она
продолжала;
— Сперва мне удавалось сдерживаться, потом пришлось вытащить
платок и прижать к губам, но я так устала от этого, что хихиканье перешло в
хохот. Я хохотала и хохотала, и так заразительно, что даже бедняжка Бренна
рассмеялась. Мы прыскали в кулаки, покуда отец не выслал нас с Бренной из зала.
Подняв на Ройса опечаленные глаза, она весело воскликнула:
— Артишоки! Вы когда-нибудь слышали подобную ерунду?
С невероятным усилием Ройс изобразил удивление:
— Вы не верите, что артишоки укрепляют мужскую силу?
— Я… э-э-э… — Дженнифер вспыхнула, сообразив наконец, как
неуместна эта тема, но отступать было поздно, и, кроме того, она
заинтересовалась:
— А вы верите?
— Нет, конечно, — с серьезным видом отвечал Ройс. — Каждый
знает, что в таких делах помогают лук-порей и грецкие орехи.
— Лук и… — Дженни ужасно сконфузилась, но тут заметила
легкое подрагивание его широких плеч, выдававшее смех, и покачала головой с
шутливым укором. — Так или иначе, лорд Болдер решил — совершенно справедливо, —
что на всей земле недостанет драгоценностей для того, чтобы он взял меня в
жены. А через несколько месяцев я совершила другую непростительную глупость, —
сказала она, серьезнее глядя на Ройса, — и отец решил, что я нуждаюсь в более
твердой руководящей руке, чем рука моей мачехи.
— Какую же непростительную глупость вы совершили на этот
раз?
Она помрачнела.
— Я бросила Александру открытый вызов: либо он возьмет назад
все, что рассказывает обо мне, либо пусть встретится со мною на поле чести — на
местном турнире, который мы ежегодно устраиваем близ Меррика.
— И он отказался, — сказал Ройс с иронической усмешкой.
— Конечно. Поступи он иначе, это стало бы для него
бесчестьем. Кроме того, что я девушка, мне было всего четырнадцать, а ему
двадцать. Меня ничуть не заботила его честь, потому что он был… не очень
хорошим, — мягко добавила она, но в трех этих словах прозвучало нешуточное
страдание.
— А вы пытались когда-нибудь защитить свою честь? — спросил
Ройс с незнакомым уколом в сердце. Она кивнула, и тень печальной усмешки
коснулась ее губ.
— Несмотря на приказ отца даже близко не подходить к месту
турнира, я упросила нашего оружейника одолжить мне доспехи Малькольма и в день
битвы, никому не сказавшись, выехала на ристалище и встретилась с Александром,
который часто отличался в поединках, Ройс ощутил, как у него леденеет кровь при
мысли о ней, выезжающей на поле навстречу взрослому мужчине, вооруженному
копьем.
— Вам повезло, что вы только вылетели из седла, а не убились
насмерть.
Она фыркнула:
— Это Александр вылетел из седла. Ройс уставился на нее в
немом изумлении:
— Вы его вышибли?
— Некоторым образом, — усмехнулась она. — Представляете, как
только он приготовился нанести мне удар копьем, я подняла забрало и показала
ему язык. — И добавила:
— И он сразу свалился с коня.
Оглушительную тишину разорвал хохот Ройса. Рыцари и оруженосцы,
наемники и лучники вокруг маленькой поляны побросали дела и уставились за
деревья, над которыми грохотал смех графа Клеймора.
Сумев наконец отдышаться, Ройс посмотрел на нее ласковым,
полным восхищения взглядом:
— Ваша стратегия великолепна. Я посвятил бы вас в рыцари
прямо на поле.
— Отец мой совсем не испытывал подобного побуждения, —
беззлобно сказала она. — Искусство Алекса на турнирах было гордостью нашего
клана, а я не подумала об этом. Вместо того чтобы посвятить меня в рыцари прямо
на поле, отец задал мне трепку, которую я, может, и заслужила, А потом отослал
в аббатство.
— И продержал вас там целых два года, — грубовато подытожил
Ройс.
Дженни глядела на него и мало-помалу удивленно осознавала,
что мужчина, которого называли жестоким и диким варваром, представляет собой
нечто иное, а именно — человека, способного искренне сопереживать глупой
девчонке. Словно загипнотизированная, она следила, как он встает, не могла
оторвать взгляд от колдовских серебряных глаз, когда он двинулся к ней. Не
понимая, что она делает, Дженни тоже медленно поднялась.
— Я думаю, — прошептала она, обратив к нему лицо, — что
легенды, сложенные о вас, лгут. Все, что они говорят о ваших деяниях… не
правда, — тихонько шептала она, окидывая его прекрасными глазами, словно
пытаясь заглянуть в душу.
— Они говорят правду, — коротко сказал Ройс, и перед его
мысленным взором прошли бесчисленные кровавые битвы, которые он вел, во всей
своей мрачной неприглядности, поля сражений, заваленные трупами его солдат и
его врагов.
Дженни ничего не ведала о его страшных воспоминаниях, и ее
доброе сердце не признало взятой им на себя вины. Она знала только, что стоящий
перед ней человек со скорбью и грустью смотрел на своего мертвого коня, только
что переживал и сочувствовал рассказанной ею истории о том, как она переоделась
и бросила вызов старшему рыцарю.
— Я не верю… — пробормотала она.
— Поверьте! — отрезал он. Ему не хотелось, чтобы она видела
в нем жестокого захватчика, когда он дотронется до нее, но точно так же и не
хотелось, чтобы она обманулась, представляя его своим рыцарем в незапятнанных,
сияющих доспехах, и он бесстрастно добавил:
— Почти все это правда.
Дженни словно в тумане следила, как он протягивает к ней
руки, подхватывает ее за локти и притягивает к себе. Она заглянула в
выразительные глаза с длинными ресницами, и внутренний голос прокричал, что она
заходит чересчур далеко. Дженни в панике отвернулась за долю секунды до
прикосновения его губ, задохнулась, прерывисто, как на бегу, задышала. Ничуть
не смутившись, Ройс поцеловал ее в висок, скользнул горячими губами по щеке,
прижал тесней, сладко пощекотал губами чувствительную шею, а она все
выворачивалась.
— Нет… — прерывисто шептала она, отворачивая голову в
сторону, и, сама того не понимая, вцепилась в ткань туники, прислонилась к
нему, ища опоры, словно мир вокруг начал кружиться. — Пожалуйста… — просила
она, а его ладони сжимали ее все крепче, язык сладострастно скользил по ушку,
заставляя ее дрожать от желания, руки его поднялись и опрокинули ее. —
Пожалуйста, остановитесь… — умоляюще проговорила она.
