Она только закончила приглаживать и укладывать волосы, как в
дверь застучал слуга с паническим воплем:
— Миледи, его лордство велели сказать, что, если вы через
пять минут не сойдете вниз, они сами подымутся и отведут вас собственноручно!
Чтобы граф не вообразил, будто она послушалась, устрашившись
угрозы, Дженни прокричала в ответ:
— Можете передать его лордству, что я и без того собираюсь
сойти и появлюсь через несколько минут.
Она повременила ровно столько, сколько составило, по ее
мнению, несколько минут, и покинула спальню, Лестница, ведущая из верхних
спальных покоев в большой зал внизу, была крутой и узкой, точно такой, как
лестница в Меррике, устроенная специально, чтобы в случае проникновения
захватчиков в зал им пришлось пробивать себе путь наверх в узких каменных
стенах, где невозможно размахивать мечами, а защитники оставались бы целыми и
невредимыми. Впрочем, в отличие от Меррика эта лестница была сплошь увешана
паутиной. С содроганием представляя себе обитателей густых тенет, Дженни
ускорила шаг.
Раскинувшись в кресле, Ройс, твердо сжав челюсти, созерцал
лестницу, мысленно ведя отсчет бегущим минутам отведенного Дженни и уже
истекающего времени. Зал был почти пуст, только несколько рыцарей склонились
над кружками с элем да слуги убирали остатки завтрака.
« Все, время вышло!»— гневно решил он и качнулся в кресле с
такой силою, что ноги тяжело грохнули о плиты мощеного пола. А потом замер на
месте. К нему, в мягком платье золотого солнечного цвета, с высоко
перехваченной грудью, шла Дженнифер Меррик. Но не чарующая нимфа, которую он
привык видеть. Претерпевшая волнующее и ошеломляющее преображение молодая
женщина, от которой захватывало дух, была графиней, достойной занять подобающее
положение при самых блестящих дворах страны.
Волосы, расчесанные на прямой пробор, струились мерцающим
золотисто-рыжим водопадом, вились по плечам, по спине, заканчиваясь ниже пояса
пышными локонами. Треугольный вырез платья подчеркивал полноту груди, одежды
изящно спускались по стройным бедрам, переходя в длинный шлейф; в широких,
ниспадающих до колеи рукавах были прорези, открывающие запястья.
У Ройса возникло странное чувство, что она стала какой-то
другой, но когда девушка подошла ближе, сомнения рассеялись — это были ее
сверкающие синие глаза и чарующий лик.
Она остановилась перед ним, и намерение заполучить ее, как
бы ни осложняла она эту задачу, обрело несокрушимую решимость. Восторженная
улыбка медленно расплылась на губах Ройса, и он проговорил:
— Ну и хамелеон же вы!
Глаза ее сощурились от возмущения:
— Ящерица?
Ройс проглотил смешок, стараясь оторвать взгляд от маняще
выставленной напоказ в вырезе платья гладкой плоти и вспомнить о своем
справедливом гневе.
— Я хотел сказать, — сдержанно пояснил он, — что вы
постоянно меняетесь.
Дженни не могла не приметить странного жадного блеска в
ощупывавших ее серых глазах, но на мгновение отвлеклась, с тревогою обнаружив,
как красиво и элегантно выглядит он в обтягивающей мускулистые плечи
темно-синей тунике из тончайшей шерсти с длинными, плотно прилегающими,
рукавами, прошитыми серебряными нитями. Пояс из плоских овальных серебряных
бляшек низко перехватывал бедра, сбоку висел короткий меч с большим сапфиром на
рукоятке. Ниже Дженни рассматривать не пожелала.
Наконец до нее дошло, что он уставился на ее волосы, и она с
опозданием вспомнила об оставшейся непокрытою голове. Закинув руку за спину,
подхватила широкий золотой капюшон платья, опустила на голову, надвинула так,
что лицо оказалось словно бы в рамке, уложила, как следовало, изящными
складками на плечах.
— Очень мило, — изрек Ройс, изучая ее, — но я предпочитаю
видеть вашу голову непокрытой.
Сегодня он снова собрался ее очаровывать, с болезненным
чувством поняла Дженни; ей было легче встречаться с открытой враждебностью, чем
с добротой и любезностью. Она схватилась за спасительную тему о головных
уборах.
— Как вам, несомненно, известно, — молвила она с холодною
вежливостью, пока он пододвигал для нее стул, — не подобает ни молодым
девушкам, ни невестам ходить простоволосыми. От женщины требуется, чтобы она
скрывала свои…
— Прелести? — подсказал Ройс, окидывая оценивающим взглядом
ее волосы, лицо и грудь.
— Вот именно.
— Потому, что Ева соблазнила Адама? — предположил он,
выкладывая все свои религиозные познания. Дженни потянулась к тарелке с
овсянкой.
— Вот именно.
— А мне всегда казалось, — насмешливо заметил он, — что его
соблазнило яблоко, и причиною грехопадения была вовсе не страсть, а голод.
Хорошо помня, что оба раза падала в его объятия как раз
после такой шутливой болтовни, Дженни категорически отказалась удивляться или
возмущаться подобной ересью и даже подыскивать ответ. Вместо этого она подняла
другую тему, тщательно сохраняя по-прежнему любезный тон:
— Не соблаговолите ли вы пересмотреть приговор, обрекающий
нас с сестрой на разлуку? Он вопросительно поднял бровь:
— А ваш нрав исправился?
От возмутительного непоколебимого спокойствия в сочетании с
высокомерием она едва не задохнулась. После продолжительного молчания, во время
которого Дженни пыталась выдавить из себя хоть слово, ей удалось вымолвить
только:
— Да.
Удовлетворенный Ройс оглянулся на слугу, стоявшего у него за
спиной, и велел:
— Скажи леди Бренне, что сестра ожидает ее здесь. — Потом
вновь повернулся к Дженнифер, любуясь ее изящным профилем. — Садитесь и ешьте.
— Я подожду, пока вы приступите.
— Я не голоден. — Еще час назад он был безумно голоден,
мрачно подумал Ройс, теперь же только ее присутствие лишило его аппетита.
Она последовала приглашению и зачерпнула полную ложку каши.
Вскоре, однако, его пристальный взгляд начал ее беспокоить. Поднося ложку ко
рту, она настороженно покосилась на него:
— Почему вы меня так разглядываете?
Ответить ему помешал слуга, подскочивший к Дженнифер с
тревожным криком:
— Ваша… ваша сестра, миледи… Она хочет вас видеть! Она
кашляет так, что меня дрожь пробирает! Кровь схлынула с ее лица.
— Боже мой, нет! — прошептала она, вскакивая со стула. —
Только не здесь… не сейчас!
— Что вы хотите сказать? — Привыкший на поле боя иметь дело
со всевозможными неожиданностями, Ройс спокойно удержал ее за руку.
