— Бренна страдает грудной болезнью, — в отчаянии объяснила
Дженни. — Обычно приступы начинаются с кашля, а потом она задыхается.
Она попыталась вырваться, но он встал и вместе с ней
двинулся из зала.
— Должно быть какое-то средство, чтобы помочь ей.
— Только не здесь! — проговорила она сдавленным от испуга
голосом. — Моя тетка Элинор готовит бальзам… Она знает о травах и снадобьях
больше всех в Шотландии… Это средство было у нас в аббатстве…
— Из чего оно состоит? Может быть…
— Я не знаю! — воскликнула она, едва ли не волоча его за
собой по крутым ступеням. — Знаю только, что этот состав нагревают, пока пар не
пойдет, потом Бренна им дышит, и ей становится легче.
Ройс толкнул дверь в спальню Бренны, и Дженни подбежала к
кровати, беспокойно окидывая взглядом искаженное мукой лицо сестры.
— Дженни… — шепнула Бренна, стискивая ее руку, и тотчас тело
се содрогнулось и выгнулось в жестоком спазматическом кашле. — Я снова больна,
— слабо выдохнула она.
— Не бойся, — успокоила Дженни, низко склоняясь и откидывая
спутанные белокурые пряди со лба Бренны. — Не бойся…
Страдальческий взгляд Бренны упал на пугающую фигуру графа,
громоздившуюся в дверях.
— Нам надо домой, — сказала она ему. — Мне нужно… — ее
охватил очередной приступ жуткого лающего кашля, — мне нужно лекарство!
С тяжело бьющимся от нарастающего страха сердцем Дженни
через плечо оглянулась на Рейса:
— Отпустите ее домой, пожалуйста!
Вне себя от испуга, она выпустила руку Бренны и бросилась к
порогу, утащив Ройса за собою из комнаты. Закрыв дверь, чтобы слова ее не
расстроили Бренну, повернулась к своему захватчику и потерянно проговорила;
— Бренна может умереть без теткиного бальзама. В прошлый раз
у нее останавливалось сердце!
Ройс сомневался, что девушке-блондинке действительно
угрожала смерть, но Дженни явно опасалась, а Бренна, похоже, не притворялась.
Дженни, увидев, как на его твердом лице отразилась
нерешительность, подумала, что он собирается отказать, и попыталась
умилостивить его, сознательно пойдя на унижение.
— Вы сказали, что я слишком горда, и это… это правда, —
вымолвила она, умоляюще кладя руку ему на грудь. — Если вы разрешите Бренне
уехать, я соглашусь на любую унизительную работу, которую вы мне назначите. Я
буду скрести полы. Я буду сопровождать вас… буду готовить для вас еду на кухне.
Клянусь, я отплачу всем чем угодно!
Ройс опустил глаза на крошечную изящную ручку, лежащую у
него на груди, ощущая через тунику тепло и уже возбуждаясь от одного лишь
прикосновения. Он приходил в замешательство от ее прикосновений, но понимал,
что желает ее — страждет, чтобы она по собственной воле, изнемогая от стрясти,
лежала в его объятиях. И ради этого приготовился совершить первый в жизни
поистине необъяснимый поступок — приготовился отпустить самую ценную свою
заложницу, ибо, несмотря на уверенность Дженнифер в пусть строгой, но отеческой
любви лорда Меррика, некоторые из прежних ее рассказов дали Ройсу основания
усомниться, что человек этот испытывает какие-либо глубокие чувства к своей
своенравной дочери.
Огромные, полные страха глаза Дженни были прикованы к нему.
— Пожалуйста… — шепнула она, ошибочно принимая молчание за
отказ. — Я все сделаю. Я стану пред вами на колени. Только скажите, чего вы
хотите, и я все сделаю.
Наконец он заговорил, но Дженни была слишком взволнована,
чтобы подметить странную многозначительную нотку в его голосе:
— Все?
Она лихорадочно закивала:
— Все… Я приведу этот замок в такой порядок, что через пару
недель в нем можно будет принять короля… Я буду молиться за вас каждый…
— Мне нужны не молитвы, — перебил он.
Отчаянно стремясь прийти к согласию, пока он не передумал,
она проговорила:
— Так скажите же, что вам нужно. И он непоколебимо произнес:
— Вы.
Рука Дженни упала, а он бесстрастно продолжил:
— Мне нужно видеть вас не на коленях, а в моей постели.
Добровольно.
Облегчение от сознания, что он соглашается отпустить Бренну,
мгновенно пересилил жгучий протест против того, что требуется взамен.
Он ничем не жертвовал, отпуская Бренну, поскольку удерживал
в заложницах Дженни, но требовал от нее пожертвовать всем. Добровольно отдав
ему свою честь, она станет шлюхой, опозорит себя, семью, все, что ей дорого.
Правда, однажды она уже предложила ему себя — или почти предложила, — но
просила за это спасения сотен, а может, и тысяч жизней. Спасения любимых ею
людей.
Кроме того, тогда она предложила себя, будучи в полуобмороке
от страстных поцелуев и ласк, сейчас же с холодной ясностью понимала, каковыми окажутся
последствия сделки.
До нее доносился ужасающе усиливающийся кашель Бренны, и она
дрогнула от тревоги — за себя и за сестру.
— Сделка заключена? — спокойно спросил он. Дженни вздернула
упрямый подбородок, словно гордая юная королева, только что получившая удар
кинжалом от того, кому верила.
— Я в вас ошиблась, милорд, — горько проговорила она. — Я
приписала позавчерашний отказ от моего предложения вашей чести, ибо вы могли
получить от меня все, что желали, а потом тем не менее штурмовать Меррик.
Теперь вижу, что он был продиктован не честью, а самомнением. У варвара нет
чести.
Даже понимая свое поражение, она великолепна, подумал Ройс,
подавляя восторженную улыбку и глядя в синие взбешенные глаза.
— Неужто предложенная мною сделка вам так ненавистна? —
ровным тоном полюбопытствовал он, касаясь ее стиснутых рук. — По правде
сказать, мне совсем нет нужды заключать с вами сделки, Дженнифер, и вы это
знаете. За прошедшее время я в любую минуту мог взять вас силой. Вы нужны мне,
и если это делает меня в ваших глазах варваром, пусть будет так. Если вы
согласитесь, я позабочусь, чтобы все оставалось строго меж нами. Вы не
переживете в моей постели ни позора, ни боли, кроме той, что я могу причинить
вам в первый раз. А после настанет одно наслаждение.
Это говорил рыцарь, способный речами улестить опытнейшую
куртизанку. Это говорил самый грозный английский воин, обращаясь к воспитанной
в монастыре шотландской девочке, не привыкшей к светскому обращению, и слова
его произвели оглушительное воздействие. Кровь прилила к щекам Дженнифер, от
желудка и до колен разлилась слабость, ее охватил трепет при внезапном
воспоминании о жарких ласках и поцелуях.
