— Кремовый бархат, — заметила тетушка Элинор, улыбаясь и
широко простирая руки. — Весьма непрактично, моя дорогая, но до чего же
красиво! Почти так же красиво, как…
Дженни кинулась в ее объятия:
— О тетушка Элинор! Как я счастлива вас видеть! Я боялась,
что вы не приедете…
Бренна выглянула на стук в дверь, обернулась на Дженни, и
слова ее враз оборвали радостные излияния сестры:
— Дженни, папа хочет, чтоб ты сейчас же сошла вниз. Бумаги
приготовлены к подписанию.
Ужас, почти смертельный, объял Дженни, болезненно скрутив
внутренности, согнав краски с лица. Тетушка Элинор просунула ей под локоть руку
и, откровенно пытаясь отвлечь от мыслей о предстоящем, мягко потянула к двери,
неустанно щебеча и описывая ожидающую их внизу картину.
— Ты глазам своим не поверишь, зал просто битком набит, —
тараторила она в ложной уверенности, что вид толпы развеет страх Дженни перед
встречей с будущим супругом. — Папа твой выставил сотню вооруженных людей в
одном конце зала, а он — легкий оттенок высокомерия пояснил, что «он»— это
Черный Волк, — чуть ли не столько же своих рыцарей прямо напротив, лицом к лицу
с вашими.
Дженни деревянной походкой шагала по длинному коридору,
считая каждый свой медленный шаг последним в жизни.
— Похоже, — натужно проговорила она, — готовятся к битве, а
не к свадьбе.
— Ну да, только это не так. Не совсем так. Там внизу дворян
больше, чем рыцарей. Король Джеймс, должно быть, половину двора отправил
присутствовать на церемонии, и вожди соседних кланов тоже тут.
Дженни сделала еще один скованный шаг по протяженному
темному коридору.
— Я видела, как они прибывали нынче утром.
— Да… Ну и король Генрих, наверно, пожелал, чтоб это стало
поводом для особого торжества, ибо сюда явились английские дворяне всех сортов,
а некоторые привезли с собой и жен. Чрезвычайно поразительное зрелище —
шотландцы и англичане, в атласе и бархате, собравшиеся вместе…
Дженни повернула и принялась преодолевать короткие крутые
пролеты лестницы, витками каменных ступеней сбегающей в зал.
— Там, внизу, очень тихо… — заметила она дрожащим голосом,
стараясь уловить приглушенные звуки мужских голосов, преисполненных вымученного
веселья, нервные смешки женщин… и ничего более. — Чем они все заняты?
— Ну либо обмениваются ледяными взглядами, — весело отвечала
тетушка Элинор, — либо прикидываются, что не замечают присутствия в зале второй
половины.
Дженни совершила последний поворот почти в самом низу
лестницы. Помедлила, собираясь с силами, прикусила трясущуюся губу, потом
вызывающе тряхнула головой, высоко вздернула подбородок и шагнула вперед.
Зловещая тишина медленно опускалась на зал при появлении
Дженнифер, а представшая ее взору картина сулила мрачные предзнаменования не
менее красноречиво, чем молчание. Факелы ярко пылали в гнездах, вделанных в
каменные стены, бросая отсветы на застывших, недружелюбных зрителей. Под
факелами недвижно высились вооруженные мужчины; леди и лорды стояли бок о бок —
англичане в одном конце зала, шотландцы — в другом, точно так, как рассказывала
тетушка Элинор.
Но не гости были причиною непроизвольной дрожи в коленках
Дженни, а высокая мощная фигура, одиноко громоздящаяся в центре зала и
созерцающая ее твердым сверкающим взором. Дьявольским призраком она вырисовывалась
перед ней, в плаще винного цвета с черными полосами, пылая такой страшной
яростью, что даже соотечественники старались держаться подальше.
Отец Дженни вышел, чтобы предложить Дженнифер руку, в
сопровождении стражей по бокам, но Волк стоял один. Всемогущий и полный
презрения к заклятым врагам, он открыто пренебрегал необходимостью защищаться
от них. Отец продел руку Дженни себе под локоть, повел вперед, и широкая
полоса, отделяющая в зале шотландцев от англичан, стала еще больше по мере их
приближения.
Справа от Дженни стояли шотландцы, обратив к ней суровые,
гордые лица, выражавшие гнев и сочувствие, слева — надменные англичане,
глядевшие на нее с холодной враждебностью. А впереди преграждала путь грозная
фигура ее будущего супруга с чуть выдвинутой ногой, со скрещенными на груди
руками; он разглядывал ее, словно она была неким мерзким созданием, ползущим по
полу.
Не в силах выдержать этот взгляд, Дженни вперила глаза в
точку, находящуюся над его левым плечом, в смятении гадая, отступит ли он в сторону,
дав им пройти. Сердце ее колотилось о грудную клетку, как осадный таран, она
вцепилась в руку отца, но дьявол отказывался пошевелиться, нарочно заставив их
с отцом обойти его. Дженни почти в истерике сообразила, что это лишь первый акт
презрения и унижения, которым он будет публично и наедине подвергать ее всю
оставшуюся жизнь.
К счастью, особо раздумывать по этому поводу не оставалось
времени, ибо другое кошмарное событие уже поджидало ее — подписание
расстеленного на столе брачного контракта. У стола стояли двое мужчин, один из
них был эмиссаром двора короля Иакова, другой — посланником двора короля
Генриха; оба присутствовали на церемонии в качестве свидетелей.
Подойдя к столу, отец Дженни остановился и выпустил ее
холодную, липкую ладонь, лишив своего успокаивающего пожатия.
— Варвар, — отчетливо проговорил он так, чтоб все слышали, —
уже подписал.
Враждебность в зале выросла до угрожающе ощутимых масштабов
при этих словах, распоровших воздух словно миллионы кинжалов, метнувшихся от
шотландцев к англичанам и обратно. Застыв в немом упорстве, Дженни глядела на
длинный свиток, заключающий в себе все статьи, составляющие ее приданое, и
необратимо, навечно приговаривающий ее к жизни жены и рабыни мужчины, которого
она ненавидела и который ненавидел ее. В конце свитка герцог Клеймор нацарапал
твердой рукой свою подпись — подпись ее захватчика, а теперь и тюремщика.
На столе рядом с бумагой лежало перо, стояла чернильница, и
хотя Дженни заставила себя прикоснуться к перу, трясущиеся пальцы отказывались
повиноваться. Эмиссар короля Иакова шагнул вперед. Дженни подняла на него
беспомощный, сердитый, несчастный взгляд.
— Миледи, — проговорил он с сочувственной вежливостью и
явным намерением показать англичанам, присутствующим в зале, что леди Дженнифер
пользуется уважением самого короля Иакова, — государь наш, король Иаков
Шотландский, поручил мне передать вам его поздравления и заверить, что вся
Шотландия перед вами в долгу за жертву, которую вы приносите ради нашего
возлюбленного отечества. Вы — гордость великого клана Мерриков, равно как и
всей Шотландии.
Дженни заинтересовалась, нарочно ли он подчеркнул слово
«жертва», а эмиссар взял перо и многозначительно протянул ей.
