Ройс потянулся за кубком вина, она исподтишка глянула на
него и с ожесточением заметила, что он наблюдает за особенно миленькой
акробаткой, балансирующей на руках, опираясь на острые лезвия мечей, в юбчонке,
подвязанной, чтоб не падала на голову, под коленями, позволяя выставить на
всеобщее обозрение полные ножки в чулках от колена до щиколотки. В другом конце
зала шуты в остроконечных колпаках с бубенцами скакали перед столом,
протянувшимся во всю длину зала. С помощью праздничного представления и
обильного угощения отец ее на свой лад демонстрировал ненавистным англичанам, что
Меррики обладают и гордостью, и богатством.
Раздраженная явным восхищением Ройса акробаткой с красивыми
ножками, Дженни тоже взяла кубок с вином, притворившись, что пьет, а не смотрит
в злобные и презрительные глаза англичан, весь вечер насмешливо устремленные на
нее. Основываясь на некоторых подслушанных замечаниях, она поняла, что ее
обсуждали и нашли совершенно неудовлетворительной.
— Посмотрите на эти волосы, — прохихикала одна женщина. — Я
думала, только лошадиные гривы бывают такого цвета.
— Поглядите на эту высокомерную физиономию, — предложил один
мужчина, когда Дженни с высоко вздернутой головой и скрученным в спазмах
желудком проходила мимо. — Ройс не потерпит подобной самонадеянности. Он из нее
это выбьет, как только привезет в Клеймор.
Отведя глаза от шутов, Дженни взглянула на отца, сидевшего
от нее по левую руку. Она преисполнилась гордости, изучая его аристократическое
бородатое лицо. Он держится с таким достоинством… с таким благородством. По
правде сказать, наблюдая, как он творит суд в большом зале, выслушивает споры,
которые время от времени вспыхивали меж его людьми, она не могла отделаться от
мысли, что Господь должен выглядеть точно так же, восседая на своем небесном
престоле и судя каждую предстающую перед Ним душу.
Однако сегодня отец, кажется, пребывал в весьма необычном
расположении духа, особенно если учесть подобные обстоятельства. Весь вечер,
беседуя и выпивая с вождями различных кланов, он казался озабоченным и
раздраженным и все же… странным образом… радостным. Чем-то довольным.
Почувствовав на себе взгляд Дженнифер, лорд Меррик обернулся, глядя в бледное
личико сочувствующими голубыми глазами. Склонившись так близко, что борода
коснулась ее щеки, он проговорил достаточно громко, но чтобы никто не слышал:
— Не сердись, дитя мое. — И добавил:
— Поверь всем сердцем, все будет хорошо.
Утверждение это звучало столь нелепо, что Дженни не знала,
смеяться ей или плакать. Видя смятение в широко распахнутых синих глазах, он
протянул руку, накрыл стиснутый кулачок Дженни, вцепившийся в край стола с
такой силой, точно от этого зависело спасение ее жизни. Большая теплая ладонь
ободряюще легла на кулачок, и Дженни выдавила неуверенную улыбку.
— Поверь мне, — настаивал он, — завтра все будет хорошо.
Дженни ощутила на душе невыносимую тяжесть. Завтра будет
поздно. Завтра она будет навечно повенчана с мужчиной, рядом с которым
чувствовала себя маленькой и ничтожной. Она быстро, встревоженно взглянула на
нареченного, с опозданием спохватившись, не умудрился ли он каким-то манером
подслушать торопливый обмен репликами с отцом. Но он был полностью поглощен
другим. Отвлекшись от ленивого наблюдения за акробаткой, Ройс смотрел прямо
перед собой.
Заинтересовавшись, Дженни украдкой проследила за его
взглядом и наткнулась на Арика, только что вошедшего в зал. На глазах у нее
белокурый бородатый гигант медленно кивнул Ройсу раз, потом другой. Краешком
глаза она заметила, как челюсти Ройса отвердели, он почти незаметно наклонил
голову, после чего спокойно и целенаправленно вновь переключил внимание на
акробатку. Арик небрежно направился к Стефану, с нарочитым интересом
разглядывавшему волынщиков.
Дженни догадалась, что произошел молчаливый обмен
сообщениями, и немало обеспокоилась, тем более что в голове ее еще звучали
слова отца. Она поняла — что-то происходит, но не ведала, что именно.
Затевалась какая-то смертельная игра, и она гадала, не окажется ли ее будущее в
прямой зависимости от исхода.
Не в силах более выносить шум и волнение, Дженни решила
искать отдохновения в своей спальне, где можно было бы смаковать вспыхнувшую
ничтожную надежду.
— Папа, — быстро сказала она, оборачиваясь к нему, — прощу
вашего разрешения удалиться. Мне хочется побыть в покое.
— Разумеется, моя дорогая, — без промедления ответил он. — В
недолгой жизни своей ты почти не знала покоя и нуждаешься именно в нем, правда?
Дженни долю секунды поколебалась, догадываясь, что в словах
его скрыт некий двойной смысл, но, не в силах понять, кивнула и начала
подниматься.
Как только она шевельнулась, Ройс тотчас же дернулся в ее
сторону, хотя Дженни могла бы поклясться, что он и вправду весь вечер не
замечал ее присутствия, — Удаляетесь? — спросил он, дерзко вглядываясь в вырез
лифа. Она застыла от невыразимого гнева в его взгляде, когда глаза их наконец
встретились. — Должен ли я сопровождать вас в спальню?
Она заставила тело свое выпрямиться и встала в полный рост,
доставив себе мимолетное удовольствие посмотреть на него сверху вниз, и
отрезала:
— Нет, конечно! Меня проводит моя тетка.
— Что за ужасный вечер! — выпалила тетушка Элинор в тот
самый момент, как они вошли в комнату Дженни. — Да эти англичане так на тебя
таращились, что мне не терпелось отдать приказ выставить их из зала, и,
клянусь, я чуть не сделала это. Лорд Гастингс, англичанин из пресловутых
придворных Генриха, за едой все шептался с приятелем слева и не обращал на меня
никакого внимания, что с его стороны было больше чем грубостью, хоть я и не
пожелала бы с ним разговаривать. И, дорогая, не хочется причинять тебе лишнего
огорчения, но твой муж мне совсем не понравился.
Дженни, позабывшая привычку тетки трещать как сорока,
усмехнулась с любовью над недовольством шотландской леди, но мысли ее были
заняты другим.
— Папа был в странном настроении за ужином.
— По-моему, всегда.
— Что всегда? — Он всегда в странном настроении.
Дженни подавила усталый истерический смешок и отказалась от
дальнейших попыток обсуждать прошедший вечер. Поднявшись, она повернулась,
чтобы тетушка помогла расстегнуть платье.
— Твой отец собирается отослать меня назад, в Гленкарин, —
сообщила тетушка Элинор.
Дженни крутнула головой и уставилась на нее;
— Откуда вы знаете?
— Он сам сказал.
Совершенно сбитая с толку, Дженни повернулась и крепко взяла
тетку за плечи.
— Тетушка Элинор, повторите мне точно, что папа сказал!
