— Нынче, когда я приехала позже, чем ждали, — отвечала она,
опустив узенькие плечики, — так и знала, что найду его раздосадованным, причем
в высшей степени несправедливо — я ведь не виновата в проливных дождях на
западе. Как тебе известно, в это время года…
— Тетушка Элинор, — проговорила Дженни грозным
предупреждающим тоном, — что сказал папа?
— Прости меня, детка. Я так долго жила без человеческой
компании, накопила столько тем для разговоров, не имея, с кем побеседовать,
что, признаюсь, не в силах остановиться. На окно моей спальни в Гленкарине
частенько садились два голубя, и мы болтали втроем, хотя, разумеется, голуби
мало что могут сказать…
В сей ужаснейший момент своей жизни Дженни затряслась от
неудержимого хохота, обняла удивленную крошечную женщину, а смех рвался из
груди, и на глазах от изнеможения и страха выступили слезы.
— Бедная детка, — посочувствовала тетушка Элинор, похлопывая
Дженни по спине. — Ты в таком беспокойстве, а тут еще я. Ну так вот, —
продолжала она, помолчав и подумав, — нынче вечером за ужином твой папа сказал,
чтобы я и не думала сопровождать тебя, но могу оставаться до конца
бракосочетания, ежели пожелаю. — Руки ее, обнимавшие Дженни, упали, она
удрученно плюхнулась на кровать со страдальческим выражением на старом милом
лице. — Я бы на все пошла, чтобы не возвращаться назад, в Гленкарин. Понимаешь,
там так одиноко.
Дженни, кивая, опустила ладонь на пепельно-белые волосы,
нежно погладила сияющую корону, вспоминая прошлые времена, когда тетушка с
суетливой деловитостью вела свое собственное огромное хозяйство. Очень уж
несправедливо, что насильственное уединение вместе с пронесшимися годами так
изменили отважную женщину.
— Завтра я буду просить его переменить решение, — сказала
она усталым голосом. Долгий мучительный день притупил ее чувства, утомление
подкатывалось тяжелым сокрушительным потоком. — Когда он поймет, как мне
хочется видеть вас рядом, — со вздохом сказала она, вдруг страстно желая удобно
улечься в свою кровать, — непременно смягчится.
Глава 16
Почти на каждом шагу от большого зала до кухонь на полу
лежал?? спящие гости и измученные слуги, свалившиеся там, где сумели найти
местечко на жестких камнях. По замку, вздымаясь и опадая, прокатывались бурные
волны нестройного храпа.
Непривычная к подобным звукам, будоражащим темную безлунную
ночь, Дженни заворочалась, оторвала щеку от подушки и открыла глаза,
обеспокоенная в сонном оцепенении каким-то незнакомым шумом или движением в
комнате.
Сердце заколотилось в недоуменном испуге, она заморгала,
пытаясь сдержать его дикое биение и вглядеться в чернильную тьму спальни. На
низеньком тюфячке рядом с узкой кроватью перевернулась тетушка. «Тетушка
Элинор», — с облегчением подумала Дженни; конечно, ее разбудило ворчание
тетушки Элинор. Бедняжка так часто страдала от ломоты в суставах, что
предпочитала жесткие тюфячки мягкой постели, и даже тогда ерзала и :вертелась,
устраиваясь поудобней. Сердце вернулось к нормальному ритму, Дженни легла на
спину, вздрогнула под внезапно пронесшимся ледяным сквозняком…
Из груди вырвался вопль, и в тот же миг большая ладонь
зажала ей рот, приглушив крик. Парализованная ужасом, она уставилась в темное
лицо всего в нескольких дюймах от своего собственного, а Ройс Уэстморленд
прошипел:
— Закричите, и я вас оглоушу, — Он помолчал, ожидая, покуда
к ней вернется рассудок, и бросил:
— Вы меня поняли?
Дженни поколебалась, перевела дыхание, потом резко кивнула.
— В таком случае… — начал он, чуть-чуть ослабляя хватку, и
она моментально вонзила зубы в мясистую ладонь, метнулась влево, пытаясь
подскочить к окну и крикнуть стражу, расставленную внизу во дворе. Он сгреб ее,
прежде чем она успела сбросить ноги с кровати, швырнул на спину, заткнув
укушенной рукой рот и нос так, что она не могла вздохнуть. — Во второй раз вы
пускаете мне кровь, — процедил Ройс сквозь зубы, сверкая глазами от злости. — И
он будет последним.
«Он меня сейчас задушит!»— отчаянно подумала Дженни, изо
всех сил замотав головой, глаза ее вылезли из орбит, она задыхалась.
— Так-то лучше, — ухмыльнулся он, — Разумней учиться бояться
меня. Теперь слушайте очень внимательно, графиня, — продолжал он, не обращая
внимания на ее бешеное сопротивление. — Так или иначе, я собираюсь спустить вас
вот в это окошко. Если вы причините мне хоть малейшую неприятность, мигом.
окажетесь в бесчувственном состоянии, что сильно убавит шансы приземлиться
живой, поскольку тогда вы держаться не сможете.
Он ослабил нажим ровно настолько, чтобы она набрала воздуху
в легкие, но даже сделав несколько судорожных глубоких вдохов, Дженни не могла
унять дрожь.
— В окошко? — пробормотала она сдавленным голосом. — Вы с
ума сошли? Тут до рва больше восьмидесяти футов.
Проигнорировав замечание, он выпалил из самого смертоносного
орудия, бросив угрозу, наверняка гарантирующую отказ от сопротивления:
— Арик держит вашу сестру под стражей и не выпустит, пока я
не дам сигнал. Если какой-либо ваш поступок помешает мне этот сигнал дать, не
хочу даже думать, что он с ней сделает.
Остававшиеся еще у Дженни силенки мгновенно испарились.
Происходящее напоминало оживший кошмар, от которого невозможно очнуться. Завтра
она все равно будет обвенчана с дьяволом, и что значит одна ночь по сравнению с
предстоящими годами смятения и несчастья!
— Уберите руку, — слабо проговорила она. — Я не закричу. Вы
можете верить…
Последнее было ошибкой; она поняла это в тот же миг, как
слова сорвались с губ, увидев, что лицо его окаменело от гневного презрения.
— Вставайте! — рявкнул он, сдергивая ее с кровати. Пошарив в
темноте, наткнулся на бархатный свадебный наряд, разложенный на сундуке у
изножья кровати, и сунул ей.
Прижав платье к груди, Дженни попросила дрожащим голоском:
— Отвернитесь!
— Может, еще и кинжал вам вручить? — холодно усмехнулся он
и, не дав ей ответить, велел:
— Одевайтесь!
Она надела платье, башмаки, темно-синий плащ, он тут же
рванул ее к себе, и Дженни еще не успела сообразить, что он собирается сделать,
как рот ее был замотан черной тряпкой. Управившись, Ройс повернул ее и
подпихнул к окну.
Она в страхе, словно в лицо собственной смерти, глядела на
высокую гладкую стену, уходящую отвесно вниз в глубокий черный ров, яростно
затрясла головой, но Ройс, толкая ее, выудил из окна крепкую веревку и туго
обвязал вокруг пояса Дженни.
— Держитесь за веревку руками, — безжалостно распорядился
он, обвязываясь другим концом, — и отталкивайтесь от стены ногами. — Без
колебаний поднял ее и поставил на подоконник.
