Глава 19
Дженни выбралась из деревянной бадьи, закуталась в мягкий
бледно-голубой халат, протянутый горничной, и раздвинула занавеси, скрывающие
альков, где была установлена бадья вышиною по плечи. Объемистый халат, хоть и
очень красивый, явно принадлежал кому-то, кто был гораздо выше ростом; рукава
свисали дюймов на шесть ниже кончиков пальцев, а подол волочился следом на
целый ярд, но одежды были чистыми и теплыми, и, проведя много дней в одном и
том же грязном платье, она сочла халат божественным. Был разожжен веселый
огонь, чтобы не простудиться, и она присела на кровать и принялась сушить волосы.
Горничная зашла сзади с щеткой в руке и принялась
расчесывать спутанные пряди пышных волос своей госпожи, в то время как другая
девушка появилась с охапкой переливающейся бледным золотом парчи, которая, по
предположению Дженни, должна была оказаться платьем. Ни одна из служанок не
проявляла каких-либо признаков открытой враждебности, чему Дженни нисколько не
удивлялась, учитывая сделанное герцогом во дворе предупреждение.
Воспоминание об этом постоянно возвращалось, дразня Дженни
словно загадка. Несмотря на напряженные отношения между ними, Ройс сознательно
и публично наделил ее своей собственной властью по отношению ко всем и каждому.
Он поставил ее на равную с собой высоту, что выглядело бы весьма странным для
любого мужчины, тем более для такого, как он. Похоже, он совершил это из
сострадания к ней, и все-таки она не могла припомнить ни единого когда-либо
совершенного им поступка, включая освобождение Бренны, который не
руководствовался бы тайными соображениями, служившими его личным целям.
Приписывать ему такую добродетель, как сострадание, было бы
крайне глупо. Она видела собственными глазами, сколь безгранична жестокость, на
которую он способен, — вплоть до убийства ребенка, швырнувшего ком грязи… Это
больше, чем жестокость, это варварство. С другой стороны, он, может быть,
никогда и не собирался предавать мальчика смерти; может, он попросту реагировал
медленней Дженни.
Вздохнув, она оставила до поры попытки разгадать загадку
своего мужа и обернулась к горничной, которую звали Агнес. В Меррике меж хозяйками
и служанками вечно шла болтовня, доверительный обмен сплетнями я секретами, и
хотя невозможно было представить, чтоб эти горничные когда-нибудь принялись с
ней шушукаться и хихикать, Дженни была твердо убеждена, что по меньшей мере они
должны разговаривать. — Агнес, — сказала она тщательно продуманным, ровным и
вежливым тоном, — что это — платье, которое мне предстоит надеть нынче вечером?
— Да, миледи.
— Как я догадываюсь, оно принадлежало кому-то другому?
— Да, миледи.
За последние два часа это были единственные слова,
произнесенные обеими горничными, и Дженни переживала разочарование вкупе с
отчаянием.
— Кому же именно?
— Дочери бывшего лорда, миледи. Обе они оглянулись на стук в
дверь, и через секунду трое крепких слуг поставили на пол огромные сундуки.
— Что там? — озадаченно поинтересовалась Дженни и, поскольку
служанки, похоже, не знали ответа, спрыгнула с высокой кровати и пошла лично
исследовать содержимое. В сундуках оказались захватывающие дух груды тканей,
каких она в жизни не видывала, — богатые атласы, парча и бархат, расшитые
шелка, мягкий кашемир, полотно, до того тонкое, что почти просвечивало. — Какая
красота! — выдохнула Дженни, касаясь изумрудного атласа.
Раздавшийся в дверях возглас заставил всех трех женщин
обернуться.
— Вам, стало быть, нравится? — спросил Ройс. Он стоял в
дверном проеме, упираясь в косяки плечами, наряженный в нижний камзол из темно-рубинового
шелка и в верхний из свинцово-серого бархата. Узкий серебряный пояс с рубинами
на пряжке опоясывал талию, с него свисал декоративный кинжал с огромным
пламенеющим рубином, поблескивавшим на рукоятке.
— Нравится? — повторила Дженни, не в силах сосредоточиться,
потому что его взгляд, скользнув по ее волосам, остановился в вырезе халата.
Она проследила, пытаясь понять, куда он уставился, и запахнула разошедшиеся
отвороты, зажав ткань в кулачок.
Легкая насмешливая улыбка тронула его губы при этом
стыдливом жесте, он взглянул на обеих служанок и решительно приказал:
— Оставьте нас.
Они повиновались с почти панической поспешностью, как можно
проворнее прошмыгнув мимо него.
Когда Агнес проскальзывала позади Ройса, Дженни увидела, что
она быстро перекрестилась.
Закрыв за собой дверь, Ройс смотрел на Дженни, и по спине ее
пробежал холодок тревоги. Пытаясь найти спасение в беседе, она проговорила
первое, что пришло в голову:
— На самом деле вам не следовало бы столь резко говорить со
служанками. По-моему, вы их пугаете.
— Я пришел не затем, чтобы обсуждать служанок, — спокойно
заметил он и направился к ней. Остро чувствуя свою наготу под халатом, Дженни
предусмотрительно отступила на шаг и, конечно же, наступила на волочащийся
шлейф. Не в силах двинуться дальше, она смотрела, как он наклоняется к открытым
сундукам и извлекает оттуда ворох тканей.
— Так вам нравится? — снова спросил он.
— Что? — вымолвила она, стянув халат на горле и на груди так
туго, что едва могла вздохнуть.
— Вот это, — сухо уточнил он, жестом указывая на сундуки. —
Это ваше. Пользуйтесь, шейте себе платья и все, что вам нужно.
Дженни кивнула, опасливо наблюдая, как он, потеряв интерес к
сундукам, шагнул к ней.
— Ч-чего вы хотите? — сказала она, ненавидя дрожащий звук
собственного голоса.
Он остановился на расстоянии вытянутой руки, но вместо того
чтобы привлечь ее к себе, спокойно заявил:
— Я, во-первых, хочу, чтобы вы ослабили хватку на том халате,
который на вас надет, покуда не удушились. Я видел мужчин, болтавшихся на
веревке, натянутой ничуть не крепче.
Дженни заставила онемевшие пальцы чуть-чуть разжаться и
принялась ждать продолжения, а он по-прежнему разглядывал ее молча, и она
наконец не выдержала:
— Ну? Что еще?
— Еще, — ровно отвечал он, — я хочу с вами поговорить, так
что прошу садиться.
— Вы пришли сюда… поговорить? — переспросила она и, видя его
кивок, ощутила такое облегчение, что подчинилась беспрекословно — пошла к
кровати, волоча за собой ярд голубой шерсти, уселась, подняла руку, откинула
пальчиками со лба волосы и хорошенько встряхнула локонами, сбрасывая их с плеч.
Ройс наблюдал, как она пытается привести в порядок блестящие волны, струящиеся
по плечам и спине, и угрюмо думал, что это единственная на свете женщина,
которая умудряется выглядеть соблазнительной, практически утопая в халате.
