Она крутнула головой и вцепилась зубами в мощное запястье,
Горящие глаза на мгновение расширились, потом взлетела рука и хлестнула ее по
щеке с такой силой, что голова мотнулась в сторону. Дженни упала на
четвереньки, инстинктивно свернулась клубком, ища спасения, крепко зажмурилась,
ожидая смертоносного удара, который добьет ее, а страх, казалось, сочился изо
всех пор ее трясущегося тела.
Голос гиганта звучал теперь еще ужасней, ибо превратился в
яростное шипение.
— На кой черт ты это сделал? — обрушился Ройс на младшего
брата. — Разве у нас и без того мало трудностей? Люди голодны и измотаны, а ты
привозишь двух женщин, чтобы сильней распалить недовольство!
Прежде чем брат успел заговорить, Ройс отвернулся, отдав
краткий приказ другому мужчине оставить их, потом взгляд его упал на две ничком
распростертые у его ног женские фигурки, По какой-то причине вид трясущейся
девушки разъярил его больше, чем ее потерявшей сознание компаньонки.
— Вставай! — бросил он Дженни, подталкивая ее носком сапога.
— Минуту назад ты была очень храброй!
Дженни медленно разогнулась и, уперевшись рукой в землю, с
трудом встала на ноги, неуверенно пошатнулась, а Ройс вновь повернулся к брату:
— Я жду ответа, Стефан!
— И я тебе отвечу, если ты прекратишь на меня рычать. Эти
женщины…
— Это монахини! — воскликнул Ройс, внезапно наткнувшись
глазами на тяжелое распятие, свисавшее на черном шнурке с шеи Дженни, и
поднимая взгляд к перепачканному землей плату и сбившейся накидке. Открытие на
мгновение почти оглушило его. — Гнев Господень, ты притащил сюда монахинь,
чтобы попользоваться ими вместо шлюх?
— Монахинь? — задохнулся от изумления Стефан. «Шлюх?»—
задохнулась от ярости Дженни. Нет, конечно же, он не может настолько погрязнуть
в безбожных деяниях, чтобы отдать их вместо потаскух своим солдатам!
— Я бы убил тебя за это безумие, Стефан, и да поможет мне…
— Ты передумаешь, когда я расскажу тебе, кто они такие, —
проговорил Стефан, отводя испуганные глаза от серых одежд и распятия на груди
Дженни. — Та, что стоит пред тобой, дорогой брат, — объявил он, снова
преисполняясь гордости, — леди Дженнифер, старшая и возлюбленная дочь лорда
Меррика.
Ройс уставился на младшего брата, опустил руки, разжав
кулаки, повернулся и принялся пристально вглядываться в грязное лицо Дженни;
— Либо тебя обдурили, Стефан, либо земля полнится фальшивыми
слухами, ибо молва утверждает, что дочь Меррика редкостнейшая в стране
красавица.
— Нет, не обдурили. Она в самом деле его дочь, я слышал из
ее собственных уст.
Ухватив двумя пальцами трясущийся подбородок Дженни, Ройс
изо всех сил пытался рассмотреть черты перепачканной физиономии, исследуя их
при свете факелов, по мере чего брови его хмурились, а губы кривились в
невеселой ухмылке.
— Кому только пришло в голову назвать тебя красавицей, —
проговорил он с намеренной убийственной издевкой. — Шотландским сокровищем!
Он заметил, как от этих слов в ее глазах мелькнула вспышка
гнева, она, вырываясь, дернула головой, но отважный поступок не тронул, а
разозлил его. Все, что было связано с именем Меррика, приводило его в ярость,
заставляло кипеть жаждой мести, и он обеими руками обхватил бледные, покрытые
грязью щеки девушки, грубо дернул к себе ее голову и грозно потребовал:
— Отвечай!
Бренне в ее близком к истерике состоянии вдруг показалось,
что Дженни каким-то образом приходится расплачиваться за вину, за которую по справедливости
должна держать ответ она, Бренна, и, цепляясь за юбку сестры, девушка
неуверенно поднялась на нетвердых ногах и прилепилась к Дженни сбоку всем телом
словно сиамский близнец.
— Так называют не Дженни, — прохрипела она, уверенная, что
длительное молчание сестры обязательно приведет к жестокому возмездию со
стороны свирепого великана, стоящего перед ними. — Так… так называют меня.
— А ты кто такая, черт побери? — бешено спросил он. — Она
никто! — выпалила Дженни, нарушая восьмую заповедь
[2]
в надежде, что Бренну,
возможно, освободят, если поверят, что она монахиня, а не Меррик. — Просто
сестра Бренна из Белкиркского аббатства! — Правда? — обратился Ройс к Бренне. —
Да! — крикнула Дженни.
— Нет, — слабо шепнула Бренна. Сжав кулаки, Ройс Уэстморленд
на миг закрыл глаза. После форсированного марша у него не осталось ни
продовольствия, ни крыши над головой, ни терпения. А теперь еще это. Теперь он
даже не может добиться толкового, честного ответа от двух перепуганных женщин.
Он вдруг понял, до чего устал, до чего вымотался за три дня и три бессонные
ночи, и повернул осунувшееся лицо с горящими глазами к Бренне.
— Если ты еще надеешься прожить хоть час, — произнес он,
безошибочно догадавшись, что из сей парочки она скорей испугается и поэтому вряд
ли сумеет пуститься на хитрость, — ты сейчас скажешь мне правду. — Острый
взгляд впился в распахнутые от ужаса ореховые глаза Бренны и парализовал ее. —
Ты дочь лорда Меррика или нет?
Бренна перевела дыхание, попробовала заговорить, но не могла
вымолвить ни слова дрожащими губами. Чувствуя полное поражение, она наклонила
голову и просто кивнула. Удовлетворенный Ройс метнул убийственный взгляд на
чертову кошку в скромном монашеском одеянии и отвернулся, отдавая короткий
приказ брату:
— Свяжи их и сунь в палатку. Поставь Арика на страже, чтоб
уберег их от мужчин. Они обе нужны мне живыми для завтрашнего допроса.
«Они нужны мне живыми для завтрашнего допроса…»— эхом
отдавалось в смятенном сознании Дженни, лежавшей связанной кожаным шнурком по
рукам и ногам рядом с бедняжкой Бренной в палатке на земле и глядевшей в
безоблачное, беззвездное небо через дыру в палаточном пологе. «Что за допрос
задумал Волк?»— принялась она гадать, когда усталость пересилила наконец страх.
Какие пытки применит он, чтобы добиться от них точных ответов, и какие ответы
могут ему понадобиться? Она была уверена — завтра настанет последний день в их
жизни.
— Дженни! — дрожащим голосом шепнула Бренна. — Ты ведь не
думаешь, что он собирается завтра убить нас, правда?
— Нет, — соврала Дженни.
Глава 3
Лагерь Волка зашевелился и стал возвращаться к жизни еще
прежде, чем на небе погасли последние звезды, но Дженни за всю ночь проспала не
более часа. Дрожа под укрывавшим ее собственным тонким и легким плащом, она
глядела в чернильно-синие небеса и попеременно то извинялась пред Господом за
свои многочисленные прегрешения, то умоляла Его избавить бедняжку Бренну от
неизбежных последствий своего же безумного решения прогуляться вчера в потемках
на холм.
