— О чем ты думаешь? — спросил он, нежно улыбаясь.
Ответная улыбка тронула ее губы? пальцы забегали по заросшей
волосами груди.
Дженни занимали только две мысли, и вместо того чтоб
открыться в непреодолимом желании услышать от него признано в любви, она
поделилась другой.
— Я думала, — горестно прошептала она, — что если б так
было… в Хардине… я наверняка не убежала бы с Уильямом.
— Если б там было так, — заявил Ройс с улыбкой,
перерастающей в широкую кривую ухмылку, — я кинулся бы за тобой вдогонку, Не
ведая, с какой легкостью может снова разжечь его, Дженни провела пальцами по
твердому плоскому животу.
— А почему не кинулся?
— В то время я был под арестом, — сухо отвечал он,
перехватил любопытную ручку, накрыл ладонью, чтобы она не двинулась ниже, — за
отказ выдать тебя Греверли, — добавил он и выпустил руку.
У него тут же захватило дух, ибо ладошка скользнула по
внутренней стороне бедра.
— Дженни… — хрипло предупредил он, но желание уже затопило
его. Глухо усмехнувшись, он подхватил ее, приподнял и нежно, но твердо усадил
на себя.
— Делай что хочешь и сколько хочешь, крошка, — поддразнил
он. — Я целиком и полностью к твоим услугам.
Но смех его оборвался, когда жена прильнула к нему и
прижалась ко рту своими губами.
Глава 21
Дженни стояла у окна на балкон, глядела во двор, на лице ее
плавала улыбка, воспоминания о прошедшей ночи переполняли душу. Судя по
положению солнца, утро было в самом разгаре, а она поднялась меньше часа назад,
заспавшись дольше, чем когда-либо в жизни.
Утром Ройс долго и настойчиво занимался с нею любовью, на
сей раз с такой редкостной сдержанной нежностью, что даже сейчас сердечко
Дженни усиленно билось. Он не сказал, что любит ее, но любил ее — она, будучи
совершенно неискушенной в любовных делах, была в этом уверена. Зачем бы ему
иначе так ее одаривать? Зачем так заботиться о ней в постели?
Дженни погрузилась в раздумья и не заметила, как в комнату
вошла Агнес. По-прежнему улыбаясь, она обернулась к служанке, державшей еще
одно поспешно перешитое для нее одеяние, теперь из мягкого кремового кашемира.
Невзирая на суровое, полное мрачных предзнаменований выражение лица горничной,
Дженни окончательно преисполнилась решимости разбить все преграды и подружиться
с прислугой. Разумеется, раз уж она покорила Волка, наладить добрые отношения
со слугами не составит труда.
Подыскивая, что бы сказать горничной, она взяла платье, и на
глаза ей попалась бадья в алькове. Уцепившись за это как за безопасную тему для
разговора, она заметила:
— Этот чан так велик, что в него можно засунуть человека
четыре, а то и пять. Мы дома купаемся в озере или в маленьких деревянных
бадьях, вмещающих столько воды, чтоб покрыла тебя по грудь.
— Тут Англия, миледи, — указала Агнес, собирая наряд,
который Дженни надевала прошлым вечером. Госпожа бросила на нее изумленный
взгляд, не уверенная, прозвучала ль в ответе нотка превосходства или нет.
— А что, разве в Англии во всех больших домах такие огромные
чаны, и настоящие камины, и… — она подняла руку, широким жестом охватив
роскошную комнату с бархатными драпировками и толстыми коврами, устилающими
пол, — …и все такое?
— Нет, миледи. Да только вы в Клейморе, а сэр Альберт —
управляющий нашего хозяина и управляющий старого лорда — получил указание
содержать Клеймор как замок, достойный самого короля. Серебро чистят каждую
неделю и пыли не дозволяют садиться ни на ковры, ни на пол. А если что-то
приходит в негодность, его выбрасывают и. приносят другое.
— Должно быть, надо много трудиться, чтобы держать все в
таком идеальном порядке, — заметила Дженни.
— Правда, но раз новый хозяин сказал сэру Альберту, что тот
должен делать, сэр Альберт, хоть он упрям и горд, подчинится, чего бы он там
про себя ни думал про того, кто ему приказывает.
Последнее поразительное замечание было наполнено такой
колкостью и негодованием, что Дженни ушам своим не поверила. Нахмурившись; она
повернулась кругом и посмотрела на горничную:
— Агнес, что вы хотите сказать?
Агнес явно сообразила, что сболтнула лишнее, побледнела,
замерла и глянула на Дженни с неописуемым испугом.
— Я ничего не сказала, миледи! Ничего! Мы все очень
гордимся, что новый хозяин вернулся домой, и ежели все его враги нагрянут сюда,
мы с гордостью отдадим ему свой урожай, и своих мужчин, и своих детей, если это
понадобится для битвы. С гордостью! — выкрикнула она низким, отчаянным голосом.
— Все мы — люди добрые, верные и не держим на хозяина никакого зла за то, что
он сделал. И надеемся, что и он на нас зла не держит.
— Агнес, — мягко проговорила Дженни, — вам не надо бояться
меня. Я вас не выдам. О чем вы говорили, упоминая «то, что он сделал»?
Бедную женщину била сильная дрожь, и когда Ройс, приоткрыв
дверь, просунул внутрь голову, напоминая, что Дженни пора присоединиться к нему
внизу за завтраком, Агнес уронила бархатное платье, подхватила его и выскочила
из комнаты. Прорываясь в тяжелую дубовую створку, она оглянулась на Рейса, и
Дженни на сей раз определенно увидела, как горничная опять крестится.
Забыв в руках кашемировый наряд, Дженни уставилась на
захлопнувшуюся дверь, задумчиво сморщив лоб.
В большом зале почти не осталось следов вчерашнего веселья;
пиршественные столы, заполнявшие помещение, сложили и убрали на место.
Собственно говоря, единственным напоминанием о ночной пирушке служил
десяток-другой рыцарей, все еще спавших на скамьях вдоль стен, ритмично и
монотонно похрапывая. Несмотря на кипящую вокруг видимость бурной деятельности,
Дженни сочувственно отметила, что слуги еле ноги таскают и почти ни один из них
не сумел увернуться от полновесных пинков одного рассерженного рыцаря на скамейке,
не желающего, чтоб тревожили его сон.
Ройс поднял глаза на подходившую к столу Дженни и вскочил на
ноги с той легкой, кошачьей грацией, которая всегда восхищала ее.
— Доброе утро, — интимно молвил он низким голосом. —
Надеюсь, ты хорошо выспалась?
— Очень, — смущенным шепотом отвечала она, но, когда
усаживалась с ним рядом, глаза ее сверкали.
— Доброе утро, моя дорогая! — радостно вскричала тетушка
Элинор, отводя взгляд от стоящего перед нею подноса с холодной закуской, на
котором она изящно резала тонкими ломтиками кусок оленины. — Кажется, ты в
прекрасном расположении духа нынче.
— Доброе утро, тетушка Элинор, — проговорила Дженни и
окинула любопытным взором молчаливых присутствующих — сэра Стефана, сэра
Годфри, сэра Лайонела, сэра Юстаса, Арика и брата Грегори. Заметив странное
безмолвие и потупленные глаза мужчин, она с нерешительной улыбкой сказала:
