Губы женщины неудержимо тряслись, а глаза чуть на лоб не
вылезли от попыток сдержать нервный смех. Не догадываясь, что своим пристальным
взглядом пугает несчастную женщину до смерти, Дженни пыталась понять, что
смешного можно найти в ее признании насчет ножниц. И вдруг приоткрыла рот.
— Вы что, слышали? О том, что я сделала… с вещами вашего
хозяина?
Женщина еще сильнее округлила глаза, глянула на свою
товарку, проглотила смешок, а потом снова уставилась на Дженни.
— Стало быть, это правда, миледи? — прошептала она. Внезапно
этот дерзкий поступок и самой Дженни показался забавным. Она весело кивнула:
— Работа была жуткая, еще хуже, чем зашивать наглухо рукава
его рубашек, и…
— И это вы тоже сделали? — Прежде чем Дженни успела
ответить, обе швеи с облегчением захохотали, подталкивая друг друга в бока.
Даже губы Агнес дрожали от смеха.
Когда две женщины помоложе ушли, Дженни вместе с Агнес
направилась в покои Ройса, чтобы дать ей образчик одежд, которые можно было б
использовать, сняв мерки для новых нарядов. В прикосновении к его камзолам,
плащам, рубахам было что-то непривычно интимное и необычайно волнующее.
«У него поразительно широкие плечи, — с оттенком гордости
подумала Дженни, протягивая Агнес шерстяную тунику, — и поразительно мало вещей
для такого богатого человека». Все его имущество отличалось великолепным
качеством, но выглядело сильно поношенным — молчаливым свидетельством о
мужчине, погруженном в гораздо более насущные заботы, чем платке.
Многие рубахи слегка потерлись на груди, на двух недоставало
пуговиц.. «Ему совершенно необходима жена», — думала Дженни с легкой улыбкой,
подмечая все эти мелочи.
Теперь, когда барьер неприязни рухнул, Агнес охотно продолжила
обсуждение вопросов, касающихся шитья, а уходя, подарила хозяйке настоящую
сияющую улыбку, но и это озадачило Дженни не менее, чем обрадовало.
Когда горничная вышла, она осталась стоять на том же месте в
спальне Ройса, вопросительно хмурясь. Не в силах найти ответы, набросила на
плечи легкую накидку и отправилась искать их у человека, с которым могла
говорить свободно.
Сэр Юстас, сэр Годфри и сэр Лайонел посиживали на низкой
каменной скамье во дворе с жутко вспотевшими физиономиями, бессильно свесив зажатые
в руках мечи, видно, пытаясь набраться сил после ночной попойки и утренней
тренировки с оружием.
— Вы не видели брата Грегори? — спросила Дженни. Сэру Юстасу
показалось, будто он видел брата, беседующего с возчиком, и Дженни зашагала в
указанном им направлении, точно не зная, в каком из каменных строений,
обрамлявших широкий внутренний двор, хранятся кареты и фургоны. Следующей после
самого замка постройкой была кухня, легко узнаваемая по высоким, искусно
сложенным трубам и дымоходам. Рядом с кухней стояли сарай, пивоварня и
прелестная церковка. На другой стороне двора находилась кузница, где ковали
лошадей и где Гэвин деловито начищал щит Ройса, не обращая внимания на груды
оружия и доспехов, ожидающих, когда ими займутся менее знаменитые руки. Дальше
был каретный сарай, а за ним располагались конюшни, свинарник и огромная
голубятня, с виду пустая, без птиц.
— Вы кого-нибудь ищете, ваша светлость? Дженни резко
крутнулась на месте от неожиданности, заслышав голос монаха.
— Вас, — отвечала она, смеясь над своим испугом. — Я хотела
спросить вас кое о чем, — объяснила она, осторожно поглядывая на людей во
дворе, занятых разнообразной работой. — Но не здесь.
— Может быть, выйдем за ворота? — предложил брат Грегори,
мгновенно сообразив, что она желала бы поговорить там, где их никто не увидит и
не услышит.
Однако, подойдя к стражнику у ворот, Дженни испытала
настоящее потрясение.
— Простите, миледи, — с любезной невозмутимостью проговорил
стражник, — мне приказано выпускать вас из замка не иначе, как в сопровождении
милорда.
— Что?
— Вам нельзя покидать…
— Я слышала, — молвила Дженни, подавляя острый всплеск
гнева. — Вы хотите сказать, что я… я здесь пленница?
Стражник, закаленный в многочисленных битвах, не имел
никакого опыта общения с благородными леди, он метнул тревожный взгляд на
дежурного сержанта, который вышел вперед, официально поклонился и объяснил:
— Это вопрос… э-э-э… вашей безопасности, миледи. Подумав,
будто он намекает, что ей небезопасно появляться в деревне после вчерашнего
происшествия, Дженни махнула рукой.
— О, я не собираюсь идти дальше вон тех деревьев, и…
— Простите. Милорд отдал особое распоряжение.
— Понятно, — солгала Дженни, но ей совершенно не улыбалось
вновь оказаться пленницей. Она собралась было уйти, потом повернулась к
неумолимому сержанту.
— Скажите мне вот что, — попросила она тихим зловещим тоном.
— Это… ограничение… касается всех, кто пытается выйти из замка, или только
меня?
Взгляд его перекочевал к горизонту.
— Только вас, миледи. И еще одной леди — вашей тетки.
Рассерженная и униженная, Дженни отвернулась, и тут ей
пришло в голову, что Ройс, конечно, послал с тетушкой Элинор Арика… не как
сопровождающего, а как стражника.
— Я знаю другое место, — спокойно предложил брат Грегори,
беря ее под руку и ведя через широкий двор.
— Не могу в это поверить! — сердито шепнула Дженни. — Я тут
в плену!
Брат Грегори сделал широкий жест, охвативший весь огромный
двор.
— Ах, но что за великолепная тюрьма! — заметил он с
одобрительною улыбкой, — Прекрасней любого виденного мной замка!
— Тюрьма, — мрачно уведомила его Дженни, — есть тюрьма.
— Возможно, — предположил священник, не оспаривая сей ценной
мысли, — у вашего супруга есть причины иного рода, чем те, о которых вы
думаете, держать вас целиком и полностью под своею защитой.
Не понимая, куда он ее ведет, она следовала за ним к церкви.
Он отворил двери и отступил в сторону, пропуская ее вперед.
— Какого рода? — спросила Дженни, как только они оказались в
сумрачном, холодном уединении.
Брат Грегори указал на отполированное дубовое кресло, и
Дженни села.
— Конечно, я не могу знать, — ответил он, — но его светлость
никогда ничего не делает без основательных на то причин.
Пораженная Дженни пристально уставилась на него:
— Брат, он вам нравится, да?
— Да, только самое главное — нравится ли он вам? Она
всплеснула руками.
