– Нужно отдать тебе справедливость, – говорила она, не ведая
о том хаосе, который творится в душе Митчела, – ты был очень откровенен в ту
первую ночь на вилле в Ангилье. Дал ясно понять, что не желаешь делить со мной
что-либо, кроме постели... и утаивал даже самую незначительную информацию вроде
имени твоего брата и количества языков, которые знаешь. На Сен-Мартене ты прямо
заявил, что не желаешь сложностей и даже если я готова переспать с тобой,
продолжения не последует. Я мечтала о волшебстве между нами, иначе не
согласилась бы. А когда ты понял, что я не шучу, мгновенно изменил тактику и
убедил меня, что это волшебство существует. А потом ты уложил меня в постель и
сделал все, чтобы я поверила тебе. Я твердо знала, что влюбилась, и ты, похоже,
это понял. Но, так или иначе, позволил мне уехать в Ангилью на встречу с
Эваном, прекрасно зная, что должно произойти и что скажет мне Эван. Кстати, это
было омерзительно и подло.
Кейт помолчала, ожидая его реакции, но он безмолвно кивнул,
смирившись с ее осуждением и прося продолжать. Поэтому она беспрекословно
послушалась:
– Я не нашла в себе сил простить ни тебя, ни ребенка в своем
чреве, пока не прочла досье. И только тогда, – объяснила она, без всякой
враждебности глядя на него, – я осознала, что ты не хотел мне зла. Просто тебе
выпала единственная в жизни возможность отомстить, от которой ты не смог
отказаться. Мало того, прочтя это досье, я ощутила некоторое удовлетворение,
потому что оказалась именно твоим орудием мести.
Мысленно умоляя ее продолжать, Митчел глубоко вздохнул,
чтобы успокоиться, и тихо заметил:
– У тебя очень преданная, всепрощающая натура, Кейт.
Рука Кейт дрогнула.
Неужели в его голосе действительно прозвучало нечто вроде
нежности?
Она пристально уставилась на него, но красивое лицо было
сдержанным, внимательным... И больше ничего...
– Собственно говоря, – чуть резковато бросила она на случай,
если он заметил ее мгновенную слабость, – дело было в фото, снятом на пристани
в Сен-Мартене в тот день, когда я уехала с Эваном. В эту минуту для меня все
изменилось.
– Так в чем же причина?
– На этой полицейской фотографии были дата и время. Пять
сорок пять. И ты ждал меня. Пока я не увидела снимок, мне в голову не
приходило, что ты был в тот день на пристани.
Выражение лица Митчела оставалось прежним, но он только что
впервые отметил слабое место в ее логике. Настолько слабое, что ставило под
сомнение всю остальную исповедь.
Кейт тем временем допила вино и сухо заметила:
– У тебя просто дар изобретать дьявольские планы мести.
Реакция Эвана на вилле оказалась именно такой, на которую ты рассчитывал.
Митчел вопросительно вскинул брови:
– В самом деле? Не объяснишь, что же все-таки случилось?
Его абсолютная невозмутимость, наконец, задела Кейт.
– Думаю, не стоит, – процедила она.
– Прости. Мне не стоило спрашивать. В конце концов, это
касается исключительно тебя и Эвана.
Кейт тихо ахнула. Последней фразой он отрекся от всякой
ответственности за все случившееся на вилле, что было совершенной и
возмутительной несправедливостью.
Не имея ни малейшего представления, что эта реплика была
всего лишь словесной приманкой, подвешенной перед ее носом истинным экспертом в
подобных вопросах, Кейт мгновенно попалась на крючок и решила, что заслуживает
возможности высказать, как бесчеловечно он поступил с ней. К сожалению,
откровенность не принесла бы ей ничего хорошего. Ей пришлось бы вновь испытать
давно забытое унижение. Поэтому она упорно смотрела в пустой бокал, рассеянно
поворачивая его за ножку.
– В тот день, уехав из «Энклейв», я отправилась прямиком на
виллу и сложила вещи, как послушная маленькая идиотка, после чего стала ждать
Эвана. Когда он приехал, я сразу призналась, что встретила тебя и думаю, что
между нами возникло нечто особенное...
Но тут Митчел перебил ее, тихо, но непререкаемо приказав:
– Смотри на меня.
Кейт машинально повиновалась, предположив что, он хочет
сказать ей нечто важное. Но вместо этого он просто кивнул и велел:
– Продолжай.
Только тогда она заподозрила, что небрежная поза и учтивое,
бесстрастное выражение были деланными и что он тщательно взвешивает все ею
сказанное. Кейт стало неприятно, и голос зазвучал чуть резче.
– Не пытаясь перечислить откровения в порядке их
душераздирающего эффекта, Эван объяснил, что встречался с тобой на дне рождения
Сесила Уайатта, назвал тебе мое имя и упомянул, что мы вместе собираемся
отдохнуть на Ангилье в клубе «Айленд». Он также рассказал мне о твоем детстве и
причинах, по которым ты ненавидишь его отца и его самого. Потом спросил: знаю
ли я, что ты гостишь на яхте Зака Бенедикта, строишь дом на Ангилье и живешь в
Чикаго вместе с Кэролайн Уайатт? – До сих пор, поражаясь собственной глупости,
она тихо заключила: – Но я так сходила с ума по тебе, что не придала значения
его словам... если не считать одной вещи, для которой не смогла найти
извинения.
– Какой же именно? – сухо поинтересовался он. Кейт,
помолчав, поставила на столик свечу.
– Я никак не могла взять в толк, почему ты позволил мне
распространяться о Чикаго, будто сам там никогда не был. Даже спросил меня,
сколько часов лёта из Чикаго до Сен-Мартена. Насколько я знаю, существуют
только две причины, почему мужчина скрывает от женщины тот факт, что живет в
одном с ней городе: либо он женат, либо не собирается встречаться с ней, когда
оба вернутся в этот самый город. Мне очень хотелось верить, что у тебя имеется
третья причина, поэтому знаешь, что я сделала?
Митчел подошел сзади, положил руки ей на плечи и привлек к
себе.
– И что ты сделала? – спросил он, касаясь губами ее волос.
Кейт устремила неподвижный взгляд прямо перед собой.
– Позвонила тебе в «Энклейв» узнать, в чем дело. Мне
сказали, что ты выписался. Я посчитала это ошибкой, потому что помнила, как ты
стоял на лоджии и просил, чтобы я «поспешила», – продолжала Кейт, безуспешно
стараясь сохранять спокойствие. – И вот я, с чемоданами и сумками, стою на
вилле лицом к лицу с гнусной правдой: ты соблазнил меня, чтобы сквитаться с
Эваном. Отослал на виллу, чтобы порвать с ним. Твердил, чтобы я скорее
торопилась назад, а тем временем выписался из отеля. – Она с трудом перевела
дыхание, едва найдя в себе силы договорить до конца. – Я выплакалась на плече
Эвана, и когда слез уже не осталось, заснула мертвым сном.
Но вместо того чтобы спорить или хотя бы сделать вид, что
раскаивается, Митчел недоуменно пробормотал:
