И тут Кейт в ужасе осознала, что вот-вот заплачет! Нужно
немедленно выбираться отсюда!
Она закрыла блокнот и слезла с табурета как раз в тот
момент, когда официант поставил перед ней «Кровавую Мэри», а из дворика вышел
мужчина и направился к ней.
– С приветом от юных джентльменов, – в который раз повторил
официант.
– Томатный сок – это здорово. А вот «Кровавая Мэри» – нет, –
бросила она официанту. – И детям неприлично и грубо выкидывать подобные штуки!
– Это не их идея, мисс, – поспешно заверил официант.
– В таком случае чья же? – не унималась Кейт, не заботясь о
том, что все в ресторане, а возможно, и во дворике навострили уши с очевидной
целью услышать, что она сделает с «Кровавой Мэри».
– Моя, – признался подошедший к ней мужчина.
Судя по низкому голосу, он достаточно взрослый, чтобы
участвовать в подобных проделках!
Кейт решительно отказывалась взглянуть на него, но все же
достаточно громко пробормотала:
– По-моему, законом запрещено покупать алкоголь для
подростков.
С этими словами она схватила левой рукой блокнот и книгу,
продела правую сквозь длинные ручки зеленой парусиновой сумки и подняла бокал с
коктейлем, намереваясь отдать ему.
– Мне это не нужно...
Ручки сумки застряли между табуретом и стойкой. Она
нетерпеливо дернула за них, одновременно сунув стакан мужчине.
Красная жидкость выплеснулась на его безупречно белую
сорочку.
– О нет! – охнула Кейт, заглушая вырвавшееся ругательство и
дружный вздох зевак. – Мне так жаль!
Бросив все, она поставила полупустой стакан на стойку и
потянулась к кувшину воды со льдом и полотняной салфетке.
– Томатный сок впитается, если немедленно его не стереть, –
продолжала она, боясь взглянуть ему в глаза.
Когда она принялась поливать шелковую сорочку ледяной водой,
Митчел вздрогнул от холода, но тут она взялась энергично вытирать пятно
салфеткой, перемежая усилия лихорадочными извинениями, и чувство юмора взяло
верх над раздражением. Но когда она приказала маячившему поблизости официанту
принести содовой, Митчел решил положить этому конец.
– Не смейте ничего ей давать, иначе она и это выльет на
меня, – предупредил он. – Принесите лучше полотенце.
Она выплеснула на Митчела коктейль еще до того, как его
глаза привыкли к полумраку, и с той минуты не поднимала глаз выше его груди,
так что он понятия не имел, как выглядит девушка, если не считать того, что
рост у нее примерно пять футов шесть дюймов, а волосы – длинные темно-рыжие,
очень густые и вьющиеся. Помимо этого, со своего пункта наблюдения он видел
только, что ресницы и брови у нее такого же цвета, как волосы. Поэтому он опустил
голову и обратился к ее ресницам:
– Разве никто не учил вас говорить: «Спасибо вам огромное,
но мне ничего не надо»?
Кейт наконец сообразила, что он не злится, и испытала нечто
вроде облегчения, смешанного со стыдом.
– Боюсь, ваша рубашка окончательно испорчена, – вздохнула
она, потянувшись правой рукой за принесенным официантом полотенцем и сунув
пальцы левой между пуговицами его сорочки. – Я попытаюсь промокнуть ее,
насколько сумею.
– Это намного лучше, чем пытаться меня утопить.
– Не представляете, до чего мне совестно, – тихо призналась
она. – Хуже и быть не может.
– Может, – заверил Митчел, стараясь одновременно прочесть
заглавие книги, которую она уронила.
– Это как?
– Я не подговаривал мальчишек посылать вам «Кровавую Мэри»,
– ответил он за секунду до того, как понял, что книга называется «Как
справиться с горем».
Совершенно убитая, она наконец подняла глаза, и его словно
ослепило. И в этой вспышке озарения до него все-таки дошло, почему трое
подростков не постеснялись выставить себя дураками из-за этой девушки. Это
лицо, без всякого следа косметики и обрамленное массой тициановских волос,
словно сошло с портрета древнего мастера: кожа цвета слоновой кости, высокие
скулы и маленький квадратный подбородок с интригующей ямочкой посредине. Прямой
нос, пухлый широковатый рот... но его мгновенно заворожили ее глаза
поразительного цвета мокрой листвы, выглядывающие из-под грациозно летящих
темно-рыжих бровей и густой бахромы длинных ресниц цвета ржавчины. Слишком
поздно он сообразил, что эти глаза полны слез, и ощутил острый, совершенно
идиотский укол сожаления за то, что невольно стал их причиной.
– Я, разумеется, заплачу за рубашку, – пробормотала она,
отступая и отворачиваясь.
– Я, разумеется, ничего другого и не ожидал от человека со
столь благородными принципами, – весело парировал Митчел, наблюдая, как она
кладет полотенце на стойку и сует руку в парусиновую сумку.
Он заметил, что на ее левом безымянном пальце нет кольца.
Кейт расслышала шутливые нотки в его голосе и не поверила
ушам. До чего же славный человек! И до чего же поразительно красив!
Стоя спиной к нему, она вынула из сумки чековую книжку и
пошарила в поисках ручки.
– Сколько я вам должна?
Митчел поколебался, занятый поспешными оценками и
вычислениями. Клуб «Айленд» – чрезвычайно дорогой, элитарный отель, и все же ее
часы и кольцо на правой руке были недорогими, а на сумке красуется название
книжного магазина, а не логотип модного дизайнера. Это означало, что она,
вероятно, приехала с кем-то, кто оплачивает ее расходы. Еще бы, с такой
внешностью! Должно быть, миллионеры в очередь выстраиваются, чтобы возить ее в
лучшие отели и всячески развлекать... только вот купальник слишком скромен для
такой девицы, как она. Кроме этого, было в ней нечто мягкое и беззащитное и
даже... слегка чопорное?!
Не дождавшись ответа, Кейт обернулась и вопросительно
уставилась на него.
– Это очень дорогая рубашка, – объявил он похоронным тоном,
хотя в уголках губ таилась усмешка. – Будь я на вашем месте, предложил бы
поужинать сегодня же вечером.
Растерянный смех сорвался с губ Кейт, на миг вытесняя ноющую
тоску, которая не оставляла ее почти две недели.
– Ваша рубашка настолько дорогая?
Митчел торжественно кивнул, изображая предельное сожаление:
– Боюсь, что так. И приглашение к ужину будет самым мудрым
выбором с финансовой точки зрения, уж поверьте.
– После всего, что я натворила, вы еще хотите поужинать со
мной? – недоверчиво уточнила Кейт.
