Тут мобильный Эллиота снова завибрировал. Проверив номер
звонившего, он сунул трубку в карман и продолжал:
– В то время Сесил решил продвигать Эдварда в большую
политику, и скандал разрушил бы все его планы, но и позволить «ничтожной
маленькой потаскушке» войти в семью было немыслимо. Такого он допустить не мог.
Сесил пытался откупиться, но она продолжала настаивать на праве ребенка иметь
законное имя, называться Уайаттом и воспитываться как Уайатт. Она наняла
адвоката, и, наконец, обе стороны пришли к согласию: Эдвард женится на ней за
несколько недель до появления новорожденного и разведется сразу после родов.
Она отказалась от всех прав на ребенка, передав его под опеку Сесила. Сесил, в
свою очередь, обязался позаботиться, чтобы ребенок воспитывался, как подобает
Уайатту, со всеми привилегиями, какие дают деньги и связи в обществе, а также
включая лучшее образование, путешествия за границу и тому подобное. При этом
она получала значительную сумму при условии, что никому ни слова не скажет о
том, что случилось, и никогда не попытается вступить в контакте
заинтересованными сторонами, в том числе и с собственным отпрыском.
Макнил поднял воротник куртки. Если нижней части тела было
довольно тепло, то уши превратились в ледышки.
– Очевидно, позднее Сесил передумал насчет внука, –
пробормотал он, растирая руки, прежде чем сунуть их в карманы.
– Нет, он следовал букве, но не духу сделки. И хотя
согласился, чтобы Митчел воспитывался со всеми подобающими Уайатту
привилегиями, какие дают деньги и связи в обществе, все же вовсе не имел в
виду, что в круг этих связей должна входить сама семья Уайаттов. Через неделю после
рождения Сесил отослал Митчел а вместе с фальшивым свидетельством о рождении в
Италию на воспитание в одну чем-то обязанную ему семью. Когда мальчику
исполнилось года четыре, Сесил вырвал его из привычного окружения и отправил в
дорогой французский пансион. Позже он учился в частной швейцарской школе, а
потом в Оксфорде.
– А парнишка знал свое настоящее имя? Или имя того, кто
платил за его шикарное образование? – спросил Макнил.
– Семья, с которой он жил в Италии, рассказала парню только
то, что было велено: будто бы его подбросили на порог одного калифорнийского
дома, имя и фамилия наугад выбраны из телефонного справочника, а какие-то
щедрые американские спонсоры регулярно платят за воспитание и обучение таких же
подкидышей, как он, взамен желая только одного – оставаться анонимными.
– Иисусе, – вздохнул Макнил.
– Если это жалость, оставьте ее для того, кто этого
заслуживает, – саркастически хмыкнул Эллиот. – Судя потому, что я слышал, юный
Митчел вовсю наслаждался жизнью и на все сто использовал свои возможности.
Способный спортсмен, он преуспел в спорте, учился в лучших школах и был на
короткой ноге с детьми из лучших европейских семей. После окончания колледжа он
на редкость умно использовал свое образование, приятную внешность и
приобретенные связи, умудрившись сделать кучу денег. Теперь ему тридцать
четыре, и почти все его компании находятся в Европе. У него есть квартиры в
Риме, Лондоне, Париже и Нью-Йорке. – Эллиот взглянул на часы и нахмурился,
пытаясь разглядеть циферблат в темноте. – Не скажете, который час?
Макнил задрал рукав и глянул на большие светящиеся зеленые
цифры своего «Таймекса».
[1]
– Восемь сорок пять.
– Мне нужно идти. Хотя бы ненадолго появиться на вечеринке
Сесила.
– Но как же Уайатт оказался здесь и сейчас после стольких
лет? _ поспешно поинтересовался Макнил, стараясь максимально использовать
оставшиеся минуты.
– Семь месяцев назад, в начале июня, Уильям полез в старый
сейф, наткнулся на какие-то документы и был возмущен отношением отца и деда к
бедному сводному брату. Он нанял детективов, и когда те обнаружили Митчела
Уайатта в Лондоне, Уильям взял жену и сына и полетел в Лондон лично представить
их брату и объяснить, что произошло.
– Очень благородно с его стороны.
Эллиот закинул голову и взглянул на небо.
– Тут вы правы, – ответил он голосом человека, пытавшегося
скрыть свои чувства. – Уильям был действительно славным парнем, единственным
мужчиной в этой семейке на протяжении многих поколений, которого никак нельзя
считать эгоистичным социопатом. – Он резко опустил голову. – Что тут поделать?
Когда Уильям вернулся из Лондона, переполненный восторгами по поводу
поразительных успехов Митчела, Эдвард и слушать ничего не пожелал, заявив, что
не собирается иметь ничего общего с так называемым сыном, однако старый Сесил
впечатлился настолько, что попросил о встрече. Встреча состоялась в августе,
когда Митчел приехал сюда якобы по делам. В ноябре исчез Уильям, и Сесил
попросил Митчела вернуться в Чикаго, чтобы они смогли узнать друг друга
получше. Как ни странно, старику так пришелся по душе блудный внук, что он даже
пригласил Митчела на праздник в честь своего восьмидесятого дня рождения. Ну а
теперь мне пора, – бросил он уже на ходу, направляясь к машине.
Но Макнил не отставал.
– Вы так и не сказали, почему мы держим Митчела Уайатта под
наблюдением, – напомнил он.
Эллиот резко остановился. Лицо словно окаменело, а в голосе
зазвенел лед.
– А разве я не сказал? По двум причинам: в сентябре, через
месяц после трогательного воссоединения Сесила и Митчела, Эдвард, отец Уильяма
и Митчела, упал с балкона тридцатого этажа и, разумеется, разбился. В ноябре
исчез Уильям. По странному совпадению, согласно отметке в американском паспорте
и отчетам Иммиграционной службы о прибытии в страну, Митчел Уайатт приезжал в
США как раз перед каждым печальным событием и почти немедленно уезжал после
очередной трагедии.
Макнил настороженно прищурился.
– Теперь часть картины вам ясна. Могу добавить, что Митчел
пробыл в Чикаго две недели. Живет в доме Уильяма. Утешает его красавицу жену, и
успел подружиться с его четырнадцатилетним сыном, – продолжал Эллиот и, не
скрывая омерзения, резко добавил: – По-видимому, Митчел Уайатт систематически
истребляет членов собственной семьи и перетягивает оставшихся на свою сторону.
– Считаете, он хочет загрести фамильное состояние? –
заключил Макнил.
– Считаю, что гены Уайаттов произвели на свет очередного
социопата. Полного и законченного. Хладнокровного, жестокого убийцу.
После его ухода Макнил снова забрался в «шевроле» вместе с
Чилдрессом и долго смотрел, как машина Эллиота остановилась у перекрестка, в
ожидании пока группу гостей перевозили к дому. Седовласая женщина поскользнулась
в слякоти, и муж едва успел ее поддержать. Пара средних лет дрожала на холоде,
пока нервные престарелые супруги с помощью служащих парковки пытались подняться
на высокую подножку «рейнджровера».
