Митчел, знавший, что такое караоке, был так же хорошо знаком
с несколькими пабами в Ирландии, поэтому прекрасно понимал, что она имеет в
виду.
– Продолжайте, – попросил он, потянувшись к бокалу с вином.
– Вы любили музыку...
Кейт поняла, что он к тому же умеет слушать, и подумала, что
если она будет немного откровеннее и побольше расскажет о своей жизни, он
сделает то же самое.
– Я любила музыку, но в спальне она была плохо слышна, а мне
не разрешали спускаться вниз после пяти вечера, поэтому я украдкой пробиралась
в гостиную, когда няня засыпала, и слушала музыку оттуда. К тому времени, когда
мне исполнилось семь лет, я знала все песни наизусть: грустные, революционные,
непристойные. Значений слов я не совсем понимала, зато произносила их с чисто
ирландским выговором. Говоря по правде, – призналась Кейт, попробовав салат, –
я часами смотрела по телевизору старые мюзиклы и хотела стать певицей в ночном
клубе и носить красивые наряды, как женщины в тех фильмах. Воображала, что наш
старый кухонный стол – это рояль, ложилась на него в картинной позе и пела в
импровизированный микрофон – чаще всего в ручку от метлы.
Митчел сочувственно хмыкнул.
– И вы никогда не пели для посетителей внизу?
– Как же, пела. Мой официальный дебют состоялся в семь лет.
– И как все прошло?
История была смешной, но пришлось бы упоминать об отце,
поэтому она молча смотрела в сад, пытаясь решить, сумеет ли продолжать рассказ
без того, чтобы не заплакать.
– Достаточно сказать, что все прошло не совсем так, как
ожидалось, – выдавила она наконец.
Митчел почти не замечал, что ест. Она была такой откровенной
всего минуту назад, что теперь явное нежелание изложить подробности дебюта
вызвало в нем сильнейшее желание вытянуть из нее детали. И поскольку простая
вежливость требовала, по крайней мере, дать ей спокойно поесть, Митчел сдержал
любопытство, приберегая расспросы на потом.
Шеф-повар в клубе «Айленд» пользовался мировой славой, и
креветки и салат авокадо, заказанный Митчелом для них обоих, подавался с
восхитительным соусом из пармезана с каперсами. Рыба люциан, которую он
попросил для себя, оказалась изумительно приготовленной и была подана с
кедровыми орешками и свежей спаржей. Но ему куда больше нравилась рыжая особа,
сидевшая напротив, и он едва ощущал вкус еды.
Подождав, пока она попробует салат и основное блюдо, он
осушил бокал и полусерьезно заметил:
– Я не позволю вам проигнорировать мой вопрос о вашем
певческом дебюте в пабе.
После довольно долгого молчания звуки его низкого баритона
словно пробудили Кейт от сна. Девушка резко вскинула голову и, пытаясь скрыть
свою реакцию, уставилась на него, как надеялась, с выражением веселого
высокомерия.
– Я отказываюсь поведать вам историю, пока вы не расскажете
мне нечто такое, что выставит вас в невыгодном свете.
Вместо того чтобы согласиться или сдаться, он откинулся на
спинку стула, вертя в руках бокал и молча, задумчиво разглядывая ее.
Кейт пыталась стойко выдержать его взгляд, но засмеялась и
махнула рукой:
– Все, сдаюсь, сдаюсь... И ужасно интересно, о чем вы
думаете?
– Пытаюсь решить, к чему прибегнуть: лести или подкупу?
– Попробуйте подкуп, – дерзко посоветовала Кейт, потому что
ставкой была всего лишь история, а она была уверена, что он предложит какую-то
дурацкую приманку.
– В таком случае завтра я обещаю купить ошейник и поводок.
Кейт в притворном ужасе закатила глаза:
– Либо вы не в себе, либо совершенно не разбираетесь в
аксессуарах. Лучше ограничьтесь галстуками...
– И помогу доставить вашего Макса к ветеринару на
Сен-Мартен, – продолжал он, не обращая внимания на укол.
Только тут Кейт поняла, о чем идет речь, и с благодарностью
посмотрела на него, как ни странно, чувствуя, что им предстоит стать лучшими
друзьями, и что это было кем-то предназначено. Он ответил ей таким же взглядом,
тепло улыбаясь... нет, не тепло! Интимно!
Кейт, боясь самой себя, попыталась отвлечь его шуткой:
– Что же, взятка немалая! А как вы собирались мне льстить?
Митчел задумчиво поднял брови. На губах играла улыбка.
– Скорее, уговаривать. Напомнить о том, что вы мне должны, –
хмыкнул он.
Кейт ужасно захотелось закрыть лицо и заткнуть уши, чтобы не
видеть и не слышать его. Даже сейчас, в спокойном состоянии, он буквально
излучал сексуальную энергию. Ауж когда смеялся, был просто неотразим. Когда
улыбался, выглядел опасно привлекательным. А уж когда был молчалив и задумчив,
как минуту назад, еще больше интриговал ее. Он был настолько физически
привлекателен, остроумен и утончен, что ему хотелось доверять. Хотелось дружить
с ним, хотя он был последним человеком на Карибских островах, которому можно
довериться. С которым можно подружиться... даже полюбить. Мощный магнит весом в
двести фунтов, а она чувствовала себя крохотной скрепкой, изо всех сил
борющейся с его притяжением. Но он все равно неумолимо притягивал ее к себе,
дюйм за дюймом, через весь стол.
Пожалуй, ей легче развлекать и забавлять его, чем пытаться
целых три безмолвных секунды противостоять его притяжению. Что ж, наверное,
придется сдаться и рассказать историю дебюта.
Митчел мгновенно понял, что решение принято.
– Что побудило вас? – довольно ухмыльнулся он. – Подкуп или
уговоры?
– Я совершенно равнодушна к подкупу, – язвительно объявила
Кейт и хотела было добавить, что не менее равнодушна к уговорам, но не успела,
потому что Митчел кивнул:
– Вот и прекрасно. Я заеду за вами утром в десять. А теперь
выкладывайте, как прошел дебют.
– Это случилось в День святого Патрика, – со вздохом начала
Кейт, – так что к семи вечера в пабе яблоку негде было упасть. Пиво лилось
рекой, а от оглушительного рева дрожали стены. Я знала, что отец куда-то вышел,
потому что перед этим он поднялся наверх за бумажником, поэтому я прокралась
вниз, хотя, если его не было дома, мне вообще строго-настрого запрещалось
заходить туда. Таковы были правила, и я знала, как мне влетит, если я их
нарушу. Это знал и бармен, но народу толпилось столько, а я была такой
маленькой, что меня никто не заметил. Сначала я просто торчала на последней
ступеньке, тихо подпевая музыке. Но оттуда ничего не было видно, поэтому я
продвинулась чуть дальше... и дальше... и дальше... пока не добралась до конца
стойки. Пианино находилось у меня за спиной, а справа за стойкой сидела пожилая
парочка. Я не знала, что они давно наблюдают за мной, пока мужчина не нагнулся
и не спросил, есть ли у меня любимая песня. Я сказала, что моя любимая песня –
«Дэнни-бой», потому что моего папу зовут Дэниел...
