– В аэропорту Принцессы Джулианы у нас есть пара механиков,
которые глаз не спускают с самолета. Мы проводили Уайатта до отеля на
Сен-Мартене, и он оставил здесь свой багаж. Не думаю, что он собирается сегодня
вечером вернуться на яхту Бенедикта, но если расстанется с этой Донован, мы не
сможем одновременно следить за ними и за яхтой.
– Мой бюджет и без того уже не выдерживает! Раз нет другого
выхода, оставьте в покое яхту. Если она выйдет в международные воды, мы ничего
не сможем сделать, чтобы выдернуть оттуда Уайатта, но вполне в силах оказать на
Зака Бенедикта самое недвусмысленное давление, чтобы он выдал своего дружка.
– Ожидаете, что Уайатт приведет нас к мертвецу, или
встретится с сообщником, или что-то еще?
– Я ничего не знаю насчет сообщников, но можете поставить
свою пенсию на то, что тело Уильяма где-то там, на фамильной ферме. Там, помимо
всего прочего, пять акров леса, и мы помогаем местным жителям его прочесывать.
Земля замерзла, и снег еще не сошел, но труп может вытаять со дня на день, а
когда это случится, я хочу точно знать, где найти Уайатта. Не спрашивайте меня
сейчас, откуда я знаю, что именно он убийца и что тело находится на ферме. Как
только Уильяма найдут, объявится свидетель и даст показания. А до тех пор я
обещал абсолютную анонимность.
Глава 20
Митчел стоял у перил лоджии и, ожидая, пока Кейт оденется
для похода в казино, наблюдал, как огни идущего вдали круизного судна медленно
движутся к северу.
Немного отдохнув после занятия любовью, они пообедали, снова
легли в постель и любили друг друга, после чего погрузились в глубокий сон
смертельно уставших людей. Солнце уже садилось, когда он проснулся, все еще
сжимая в объятиях Кейт и чувствуя себя на редкость умиротворенным и довольным.
Он и сейчас испытывал то же самое.
– Прости, что так долго копалась, – сказала она, подходя
сзади.
Митчел повернулся, и улыбка из ленивой превратилась в
одобрительную. Одетая в маленькое черное платье без бретелек, с вырезанным
фестонами и отделанным кружевом лифом и модные босоножки на высоких каблуках с
тонкими фигурными ремешками, Кейт Донован была настоящим видением, мечтой
любого мужчины: роскошные изгибы, светящаяся полупрозрачная кожа, потрясающие
волосы и длинные-длинные ноги. Его взгляд снова и снова останавливался на них.
Митчел поразился собственному изумлению. Ничего не скажешь, вот это ножки!
Красивее он не видел!
– Улыбаешься, потому, что я выгляжу неотразимой, или потому,
что с моим платьем что-то не так? – поддразнила она, хотя в голосе звучали
тревожные нотки.
– Я улыбаюсь потому, что только сейчас понял, какие у тебя
шикарные ноги. Никогда их раньше не видел, – пояснил Митчел.
– Но они обе имелись при мне и раньше, – шутливо напомнила
Кейт. – Собственно говоря, я отчетливо припоминаю, что они были привинчены ко
мне, когда мы лежали в постели.
– Я был слишком близко, чтобы приглядеться, как следует,
когда мы лежали в постели.
Она шагнула к нему, повернулась спиной и подняла волосы:
– Застегнешь молнию до конца? У меня не получается.
Митчел десятки раз делал то же самое для других женщин, но
сейчас, глядя на затылок Кейт, ощущал непривычное удовольствие и странную
близость с рыжей ирландкой.
– Похоже, ты из тех, кто больше всего ценит в женщине ноги?
– пошутила она, когда он потянул за язычок молнии.
Раньше Митчел не задумываясь, и без всяких колебаний
согласился бы с ней, но по какой-то непонятной причине вопрос казался
неуместным, особенно в ее устах. Обняв ее за плечи, он нагнул голову и
поцеловал Кейт в щеку.
– Давай не будем об этом говорить, – прошептал он.
Кейт медленно повернулась в нему. Он не захотел ответить на
вопрос, о котором она сама пожалела. Потому что не хотела знать, какие части
женского тела он предпочитает. Потому что хотела думать, что он предпочитает ее
всю. Целиком.
– Хороший ответ, – кивнула она, улыбаясь.
– Я тоже так подумал.
Казино, куда он повез ее, было в голландском секторе:
большой закрытый клуб, члены которого говорили едва не на всех языках мира, а
ставки были крайне высоки. По пути туда Митчел отозвался о казино как об
имеющем «привкус Европы», что, по мнению Кейт, ассоциировалось с элегантной,
утонченной и в то же время приглушенно-неброской атмосферой, идеально
подходившей Митчелу. Сегодня он в безупречно сшитом сером костюме, темно-серой
сорочке и светло-сером галстуке олицетворял изысканную простоту и спокойную самоуверенность.
Это казино напоминало американские только тем, что там и
здесь велись вполне легальные азартные игры. Честно говоря, подобные казино она
видела только в фильмах, снимавшихся во всемирно известных местах вроде Монако.
Стараясь сделать вид, что посещение подобных заведений для
нее – дело привычное, не говоря уже о пребывании в обществе собравшихся здесь
людей, Кейт с деланным равнодушием рассматривала столы, за которыми играли в
рулетку и баккара богатые мужчины, перед которыми возвышались стопки фишек, и
ухоженные, сверкающие драгоценностями женщины.
– Что-то ищешь? – поинтересовался Митчел.
– Да, – кивнула Кейт, бросая на него смеющийся взгляд, –
Джеймса Бонда.
– Сегодня придется довольствоваться мной.
– Значит, потерплю, – не колеблясь, ответила она. Митчел
только головой покачал.
– Собственно говоря, я хотел узнать, какую игру ты
предпочитаешь, – пояснил он, подавляя ребяческий порыв обнять ее и прижать к
себе.
– Любую, в которую могу выиграть.
– В таком случае нам лучше немедленно уйти, – пошутил он.
– Нет, по правде говоря, мне очень везет в карты. Впрочем,
игральные автоматы тоже меня любят. И кости ко мне благосклонны.
– А как насчет удачи в блэкджек
[3]
?
– Когда как.
Они нашли два свободных места за столом, где играли в
блэкджек, и хотя Кейт в душе дрогнула при виде минимальных ставок в сто
долларов, все же, перед тем как сесть, открыла сумочку и решительно вынула пять
стодолларовых дорожных чеков.
– Сначала мне нужно их обналичить.
– Я намеревался спонсировать тебя, иначе просто не привел бы
сюда.
– Я не могу играть на твои деньги. Отец всегда внушал мне,
что леди либо всегда играет на свои деньги, либо не играет вообще.
