– Я обязан выразить желание временно удалиться, чтобы он
смог провести остаток отпуска с тобой, и дать ему возможность все это время
бороться за тебя.
– Ну а его роль?
Проведя бритвой от левой челюсти до скулы, Митчел
пробормотал:
– Поняв, что ты серьезно намерена уйти к другому, он обязан
благородно смириться с поражением и пожелать тебе счастья, тем самым, показав,
какого принца теряешь, и одновременно утопив тебя в сомнениях и угрызениях
совести, а потом убраться с моей дороги ко всем чертям.
– Так, а моя роль?
– В возможно более короткое время, желательно за несколько
часов, а не дней, убедить его в серьезности своих намерений, а тем временем ни
за что не подходить к той большой мягкой постели ближе, чем на три фута. И не
позволять ему увлечь тебя в этом направлении.
Упоминание о постели помогло ей понять причину довольно
резкого тона, и Кейт ошеломленно уставилась на него:
– Да ты никак ревнуешь?
– Пока еще нет, но, вероятно, скоро начну, – буркнул он,
энергично действуя бритвой за левым ухом.
– Но почему? – спросила Кейт, стараясь скрыть, как постыдно
довольна его признанием. – Я не могу порвать с ним по телефону или встретить в
аэропорту и все сказать прямо там. Я должна приехать на виллу и честно с ним
поговорить, чтобы он отпустил меня с миром.
Митчел, не отвечая, умылся и только после этого спросил:
– Сколько лёта сюда из Чикаго?
– Около восьми часов, поскольку прямых рейсов нет.
– Мне кажется, вряд ли он отпустит тебя с миром, после того
как добирался сюда восемь часов в полной убежденности, что вы будете вместе до
конца дней своих.
До Кейт наконец дошло, что он все не так понял, поэтому она
наскоро прояснила ситуацию:
– Звонил не он, а его секретарь. Он велел передать, что
вылетает в половине третьего ночи и приземлится в половине первого дня. Я не
думала, что он вообще соберется сюда, тем более что от отпуска осталось всего
четыре дня. Будь у меня возможность поговорить с ним до отлета, я никогда не
позволила бы ему приехать, тем более что он действительно уверен, будто между
нами все по-прежнему.
– Прости, я должен был это предположить.
Кейт рассеяла его тревогу улыбкой, но втайне была
заинтригована столь лестным свидетельством своей женской власти над ним и
заворожена кодексом поведения, который он изложил с такой абсолютной
уверенностью. Решив подвергнуть их обоих маленькому испытанию, она сложила руки
на груди, склонила голову набок и притворилась, что изучает маникюр.
– Насчет тех ролей, о которых ты толковал: что бы ты, как
джентльмен, сделал, если бы я... скажем, чуточку поколебалась относительно
разрыва с прежним другом?
Старательно небрежный тон немедленно насторожил Митчела.
Поняв, что она задумала, он с легкой улыбкой потянулся за полотенцем. Он отнюдь
не был новичком в играх, поддерживающих хрупкое равновесие сил между мужчиной и
женщиной.
– В подобных обстоятельствах, – мягко пояснил он, – правила
очень ясны и понятны. Тебе достаточно набрать номер моего телефона, все
рассказать, и мы поменяемся с ним ролями.
– И ты бы смирился с поражением и убрался с его пути? –
разочарованно пробормотала Кейт.
Скрытая полотенцем улыбка стала еще шире.
– Уверена, что так уж хочешь поиграть со мной именно в эту
игру, милая?
– Да нет, не очень, – осторожно ответила она, и он
рассмеялся. Вне себя от радости и удовольствия, Кейт строго добавила: – Только
не позволяй моим локонам сиротки Энни и бесхитростному имиджу певчей
ирландского хора одурачить себя. Я вполне могу за себя постоять.
– У тебя привод в полицию. Твой имидж безнадежно испорчен.
Кейт рассмеялась и с притворным недовольством покачала
головой. Он поднял брови, ожидая достойного ответа, но, видя, что она молчит,
одарил мальчишеской улыбкой превосходства, вернулся к раковине и стал
причесываться.
Кейт глянула на часы.
– Не желаю собирать вещи под его взглядом, так что мне нужно
все закончить до часу дня, когда он прибудет на виллу. Сейчас начало
двенадцатого, так что я должна уйти через четверть часа.
Она оглядела ярко-синюю шелковую блузку, завязанную узлом
под грудью, и белые шорты и решила переодеться в брюки, чтобы достойно
встретить все, что ждет впереди.
– Думаю, мне нужно переодеться, – бросила она, но, подойдя к
шкафу и вынимая белые брюки, заметила, что черное платьице и туфли, которые
надевала вчера, пропали. – Ты не знаешь, что случилось с черным платьем и
туфлями, которые были на мне прошлой ночью?
Митчел помедлил, прежде чем ответить, и она подошла ближе.
– Ты именно это собираешься надеть, пока будешь объясняться
с ним? И при этом надеешься, что он отпустит тебя с миром? – удивился он
наконец. – Похоже, ты не совсем поняла смысл правил, о которых я только что
тебе толковал.
Господи, неужели он вообразил, что она намеревается вместо
этого соблазнить беднягу Эвана?!
Кейт с ужасом посмотрела на него, но тут же хихикнула,
опустила глаза и спокойно уселась за туалетный столик напротив раковины и взяла
в руки щетку.
– Опять этот тон, – протянула она, словно размышляя вслух. –
Не расслышала ли я нотки легкой ревности в голосе человека, который уверяет,
что безропотно готов отказаться от меня, вздумай я изменить свое решение?
Обреченно прикрыв глаза, Митчел молча констатировал, что
этот последний словесный раунд остался за ней, и снова стал причесываться.
– Начинаю понимать, почему плакал твой отец, – вздохнул он,
хотя на самом деле все было наоборот: наблюдая, как она расчесывает блестящие
рыжие волосы, он испытывал ощущение непривычной легкости и спокойствия.
Можно ли это назвать счастьем? Пожалуй...
– Дидерик унес нашу одежду, пока мы принимали душ. Он все
выгладит, вычистит и вернет.
Через десять минут она вышла на лоджию, где уже стоял
Митчел, глядя на воду.
– Мне нужно ехать.
Митчел повернулся, заметил в ее руках сумку и недоуменно
уставился на нее, прежде чем сообразил, что ей нужно куда-то сложить вещи с
виллы.
Веселое настроение сменилось досадой, когда она положила
сумочку на стол и подошла к нему прощаться.
– Ты действительно не хочешь, чтобы я проводил тебя и
подождал в Филипсберге? – прошептал он, обнимая ее за талию.
