– Рад унять ваши страхи, мистер Уайатт, – жизнерадостно
объявил мистер Орли минуту спустя. – Телефон на вилле шесть не отвечает, потому
что номер свободен.
– То есть как это «свободен»?
– Постояльцы выписались сегодня в три часа. Если я могу
чем-то...
Митчел захлопнул крышечку, отсекая себя от голоса мистера
Орли. Но мозг отказывался воспринимать услышанное. Парализованный каким-то
болезненным изумлением, он слепо уставился вдаль, забыв убрать телефон.
Ни разу с той минуты, как Кейт помахала ему на прощание, он
не усомнился в том, что она будет ждать его на пристани. Она влюблена в него...
он влюблен в нее... их взаимное чувство растет с каждым часом, который они
провели вместе. Они предназначены друг для друга, и Кейт поняла это даже
раньше, чем он. Кейт мечтала о магии, и эта магия между ними была. Между ними.
Не между Кейт и ее приятелем. Она никогда не выписалась бы из отеля, чтобы
вернуться домой вместе с ним.
Ответ очевиден: приятель выписался и улетел домой. Кейт,
возможно, уже спешит к Митчелу, прямо сейчас, умирая от желания поцеловать его.
Как сам он умирает от желания вернуть поцелуй. И есть способ узнать, так ли
это.
Митчел медленно вытащил из кармана бумажник и нашел клочок
бумаги с адресом и номером телефона ветеринара. Снова открыл мобильник, набрал
номер, и сердце тревожно сжалось.
– Это Митчел Уайатт, – сообщил он ветеринару – Скажите, мисс
Донован уже забрала Макса?
– Да, несколько часов назад, и он был очень счастлив ее
видеть. Я заранее подготовил все документы, чтобы она смогла взять его с собой
в Штаты.
– Прекрасно, – выдавил Митчел, морщась от острой боли. – Ей
кто-то помогал?
– Да, очень приличный джентльмен
Чилдресс и Макнил, стоя у машины, наблюдали, как самолет
Уайатта бежит по взлетной дорожке, отрывается от земли и с ревом исчезает в
темноте. Теперь его присутствие в небе отмечалось только крохотными световыми
вспышками.
Глава 30
В отличие от традиционной меблировки европейских квартир
интерьер самолета напоминал роскошную гостиную в стиле ар-деко, и цветовая
гамма серебряного, черного и желтого оживлялась всплесками красок антикварных
вещиц того периода, которые Митчел собирал долгие годы. Элегантный, обтянутый
устрично-серой кожей диван, достаточно длинный, чтобы на нем было можно
растянуться, стоял между парой круглых столов со столешницами черного гранита и
полированными хромовыми лампами причудливо-изогнутых форм эпохи ар-деко.
Напротив возвышались два огромных, обтянутых кожей того же цвета вращающихся
откидных кресла, за которыми находился письменный стол черного дерева работы
Макассара. Далее шел ряд кресел поменьше. Невысокая дверь открывалась в
небольшую, но элегантную спальню с ванной комнатой.
Обычно, когда Митчелу предстояло пробыть в воздухе несколько
часов, он шел либо к столу, либо в спальню в зависимости от времени суток.
Сегодня он направился прямо к изогнутой стойке бара в передней части салона и
налил бренди в хрустальный стакан.
Растянувшись на диване, он проследил, как исчезают внизу
мигающие огоньки Сен-Мартена, после чего поднес стакан к губам, не в силах
дождаться, пока огненная жидкость успокоит ноющую боль в груди.
Он уже выключил верхний свет и зажег лампу, после чего стал
медленно и методично воскрешать в памяти последние три дня, пытаясь отыскать
какое-то доказательство того, что он переоценил глубину чувств Кейт к нему.
Прошел час, а его одолевали мучительные воспоминания о
неотразимой девчонке с рыжими волосами и теплой улыбкой, которая разожгла его
кровь своими поцелуями. И все воспоминания вели к одному вопросу, на который
так и не нашлось ответа. Как она могла уехать со своим дружком, даже не
попрощавшись с Митчелом на пристани? Как могла сделать это она, такая храбрая и
откровенная в своих чувствах?
«Думаю, судьба предназначила нам встретиться и стать
друзьями... так было предназначено... вы мне очень нравитесь... и думаю... я
тоже вам нравлюсь. Если мне придется испытать разочарование не хочу, чтобы
причиной были вы...»
Сглотнув непривычный ком в горле, он глубоко вздохнул.
Скорее бы впасть в состояние приятного онемения, в котором он мог думать о ней
без мучительного ощущения невозвратной потери. Но вместо этого вспоминал тихую
радость утра, радость сидеть вместе в постели, наблюдая рассвет, и
непередаваемое удовольствие видеть ее руку, лежащую рядом с его рукой на столе
казино.
Она решила остаться с прежним любовником, и благодаря его
бойкому изложению их «ролей» сегодня утром он принужден придерживаться этого
решения, и связан той ролью, которую предназначал ее бойфренду.
– Поняв, что ты серьезно намерена уйти к другому, он обязан
благородно смириться с поражением... а потом убраться с моей дороги ко всем
чертям.
– ...что бы ты, как джентльмен, сделал, если бы я... скажем,
чуточку поколебалась относительно разрыва с прежним Другом?
– В подобных обстоятельствах... тебе достаточно набрать
номер моего телефона, все рассказать, и мы поменяемся с ним ролями».
По пути в аэропорт он позвонил в «Энклейв» узнать, не
оставила ли она сообщения. Ничего.
Может, ее исчезновение было ребяческой попыткой заставить
его ревновать, настолько чтобы приехать за ней в Чикаго? Если так, она не та,
какой он ее считал.
Он знал, как найти ее: она не затерялась в большом мире.
Если ее номера нет в телефонном справочнике, он сможет найти Кейт по адресу в
газетном некрологе ее отца.
Несколько раз ему приходило в голову, что случилось нечто
такое, что заставило Кейт срочно уехать без единого слова.
Но он безжалостно гнал от себя эту мысль вместе с искушением
оправдать Кейт под этим предлогом. У нее было время и присутствие духа, чтобы
забрать Макса у ветеринара. Она намеренно оставила его ждать на пристани.
Телефон на столике взорвался звонками, но Митчел ни на что
не обращал внимания.
– Почему он не берет чертову трубку? – спросил жену Мэтт
Фаррел. Сунув руки в карманы, он повернулся и направился к окнам гостиной их
пентхауса, выходившего на Лейк-Шо-драйв. – Я знаю, что он в самолете!
Мередит отложила повестку дня, которую по идее должна была
готовить для следующего заседания совета директоров «Бэнкрофт энд компани»,
сети роскошных универмагов, основанных одним из предков Бэнкрофтов.
– Может, спит? – предположила она, но Мэтт расслышал нотки
нерешительности в ее голосе и припомнил кое-что делавшее положение Митчела
несколько менее мрачным.
