Митчел встретился с Калли взглядом в зеркале заднего вида и
вслух констатировал то, что сам едва мог осознать:
– Малыша Кейт Донован сегодня утром похитили.
– О, Иисусе! – ахнул донельзя возмущенный и потрясенный
Калли, как все итальянцы, обожавший детей. И хотя еще не имел своих
собственных, носил в бумажнике снимки всех племянниц и племянников и часто
посылал им подарки. – Сколько ему?
Митчел помедлил, вычисляя точное количество месяцев,
прошедших с тех пор, как он встретил Кейт Донован на Сен-Мартене, и вычел из
общего итога цифру девять.
– Двадцать два месяца.
– Никогда не слышал от тебя этого имени. Полагаю, она твоя
старая приятельница еще с тех времен, когда я на тебя не работал.
– Она мне не приятельница, – бросил Митчел с таким
уничтожающим презрением, что Калли снова удивленно глянул в зеркало заднего
вида.
– В таком случае ты дружил с отцом ребенка?
– Я и есть отец ребенка, – выдавил Уайатт, пытаясь сдержать
эмоции, мучительно подавляемые до этой минуты. Сейчас главное – сосредоточиться
на том, что необходимо сделать для спасения мальчика.
– Что?! – ахнул Калли, ударив по тормозам, но тут же
опомнился и прибавил скорости. Правда, не удержался и с видом обвинителя
оглянулся на Митчела: – Значит, у тебя есть сын, о котором ты не потрудился
сказать мне... не говоря уже о маме и папе!
– Полчаса назад я даже не знал о его существовании, пока
Мэтт Фаррел не сообщил о похищении.
Хочешь сказать, что Фаррелу все было известно, но он молчал
до сегодняшнего утра? – взорвался Калли. Судя по тому, что он пренебрежительно
назвал Мэтта по фамилии, возмущению его не было предела.
– Никто ни о чем понятия не имел. Его мать позвонила Мэтту
после похищения и все объяснила, – пробормотал Митчел, не отрывая взгляда от
бокового стекла. Нетерпение, подогреваемое отсутствием звонков от поверенных,
достигло точки кипения. – Сейчас я знаю только, что за него требуют десять
миллионов долларов выкупа...
Очевидно, решив ободрить названого брата, Калли предположил:
– Может, она лжет и ты вовсе не отец? Просто понадобился
богатый дядя, чтобы добыть ей денег и вернуть мальчишку!
– Она не лжет.
– Почему ты так уверен?
– Когда чикагская полиция расследовала обстоятельства смерти
моего брата, я дал им образец своей ДНК. Сегодня утром прокурор штата заверил
Мэтта Фаррела, что может представить результаты экспертизы на ДНК,
доказывающие, что отец – я, – неохотно пояснил он, не сводя взгляда с
молчавшего сотового. Внезапно решив, что достаточно долго ждал звонка от
поверенных, он поднял крышку как раз в тот момент, когда на вспыхнувшем экране
высветилось имя Дэвида Левинсона.
– Митчел, что происходит? – выпалил Левинсон, ухитряясь
одновременно изображать голосом тревогу, занятость, сочувствие и непоколебимую
уверенность в собственной компетентности. – Мы с Биллом ведем крайне запутанный
процесс и как раз выкладывали доводы защиты перед судьей, который не только
отличается на редкость паршивым характером, но и еще имел несчастье сильно
простудиться. Мне едва удалось отпроситься на пять минут, после того как
секретарь принесла мне записку, в которой говорилось, что у вас срочное дело,
но...
– Вам придется взять не перерыв, а отсрочку, – сухо перебил
Митчел, после чего объяснил, в чем заключается его срочное дело.
Левинсон в потрясенном молчании выслушал короткий рассказ и
те обрывки информации, которые смог сообщить Митчел о своем сыне и самом похищении.
– Это все, что вам известно? – пробормотал он.
– Да, а остальное я собираюсь услышать от вас, – подчеркнул
Митчел. – Но ваша главная задача не в этом. Необходимо...
И тут он стал перечислять все финансовые операции, о которых
уже успел договориться с нью-йоркским банкиром Джеймсом Филсоном.
– Филсон все координирует с чикагскими банками, – докончил
он, – но пока я в дороге, вам необходимо оставаться с ним на связи. Он скажет,
какие банки готовы перечислить наличные и где встретить инкассаторов с
деньгами. Узнаете, где находится ресторан «Донован», и выберите место как можно
ближе от него, чтобы произвести обмен. Конечно, вся округа будет кишеть копами,
так что о безопасности вам беспокоиться не придется. Но старайтесь не привлечь
к себе внимание во время обмена или когда прибудете в ресторан.
– Об этом не волнуйтесь, – нервно выдохнул Левинсон и уже
более решительно стал оспаривать методы Митчела: – Почему бы инкассаторам не
явиться прямо в ресторан? А еще лучше, почему бы банкам не отослать деньги в
бронированных машинах?
Митчел, с трудом сдерживаясь, неохотно выдавил:
– В прошлом году в Риме похитители видели, как деньги
привезли в бронированных машинах, и решили, что теперь нет необходимости
оставлять жертву в живых.
– Сообщить в ресторане, что вы скоро вылетаете? – спросил
Левинсон, немного помолчав.
– Нет. Вы там для того, чтобы собирать, а не выдавать
информацию. Не желаю, чтобы вы получали заранее отрепетированные ответы и
объяснения от копов или от кого бы то ни было, – отчеканил Митчел и отключил
телефон.
Однако беседа с Левинсоном, особенно последняя часть,
помогла более отчетливо увидеть сложившуюся ситуацию, которая до этой минуты
казалась сплошным непрекращавшимся кошмаром.
Калли, беззастенчиво слушавший разговор, засыпал Митчела
вопросами, очевидно, стараясь отвлечь его от мыслей о похищении.
– Когда я увижу своего нового племянника? Как его зовут?
– Что?
– Говорю же, как зовут твоего сына?!
Мысли Митчела были в таком разброде, что он совершенно
забыл, упоминал ли Мэтт Фаррел имя его сына во время утреннего звонка, но в
голове вертелось только самое начало речи, когда Мэтт еще не швырнул «бомбу»:
«Малыш Кейт Донован был похищен сегодня утром из городского парка... няню сбили
с ног ударом по голове... полиция объявила розыск... Похитители требуют выкуп в
десять миллионов долларов, в противном случае грозятся убить мальчика. Сегодня
в восемь позвонят с инструкциями. Несколько минут назад звонила Кейт. С ней был
Грей Эллиот... Я говорил с ним».
И тут с грохотом разорвалась эта самая «бомба», едва не
прикончив его.
«Ты отец ребенка, Митчел».
Мэтт еще что-то говорил, но мозг Митчела отказывался
воспринимать сказанное. И хотя он внимательно слушал, вряд ли что-то сумел
запомнить.
