— Ты, — ответил он не сразу.
После того как Сэм рассказала, что именно узнала у Валенте,
остаток пути они ехали в полном молчании, молчании, которого раньше никогда не
бывало, потому что у них всегда находились темы для разговора. Сэм все больше
становилось не по себе. Он ведет себя совершенно непредсказуемым образом.
Впрочем, он и на лестнице вел себя так же. Ей не стоило говорить то, что она
сказала. Не стоило расслабляться. Не стоило оставаться на этой ступеньке
слишком долго. И следовало сразу же отдернуть руку.
— Спасибо, что подвез, — пробормотала она наконец, когда они
подкатили к ее дому, почти ожидая, что он отметит тот факт, что для простого
детектива она живет в чересчур роскошном доме.
Но он промолчал. Сэм потянулась к ручке, и Мак, к ее
удивлению, выключил двигатель.
— Тебе не обязательно выходить, — отмахнулась она, выходя.
Мак все-таки последовал за ней.
Обычный спокойный рационализм в присутствии мужского пола
сменился нервозностью.
— Что ты делаешь? — спросила она, когда он повел ее к дому.
— Провожаю тебя до двери.
— Шутишь? — выдохнула она смеясь.
— Ничуть, — коротко бросил он, проходя мимо швейцара.
Сэм вызвала лифт и решила, что лучший способ решить проблему
— ринуться в атаку очертя голову.
— Надеюсь, ты не рассердился за тот дурацкий случай на
лестнице?
Он ответил таким уничтожающим взглядом, что сердце Сэм
упало.
— Это мы обсудим наверху.
Сэм ответила мимолетной веселой улыбкой, из тех, которые
страшно бесили братьев и неизменно приводили в замешательство самых
самоуверенных особ мужского пола.
— Никак, воображаешь, что я собираюсь пригласить тебя в
гости?
— Не просто воображаю, я в этом уверен.
Судя по тону и манере себя вести, Сэм сделала единственно
верный, по ее мнению, вывод: очевидно, он собирается сделать ей выговор за
непристойное поведение. Заявить коллеге, мало того, мужчине, мало того,
непосредственному начальнику, что он «невероятен»и при этом коснуться его руки
— полное пренебрежение уставом, граничащее с действительно неприличным
поведением, но… но честно говоря, это слишком далеко заходит!
Сэм отперла дверь, вошла и включила свет. Маккорд
остановился на пороге, сложил руки на груди и прислонился к косяку.
Охваченная неожиданным желанием хотя бы выглядеть получше,
если уж все идет прахом, Сэм дрожащими руками коснулась ленты, державшей узел
волос на затылке.
Маккорд молча наблюдал за ней, прежде чем пояснить:
— Между нами не будет никаких краденых поцелуев на грязных
лестницах или обжиманий в машинах, припаркованных в переулках потемнее.
Он помедлил, чтобы дать ей время осознать сказанное, и Сэм
даже рот приоткрыла в негодующем удивлении. Превратить случайное столкновение
на лестнице и двадцать минут поездки в машине в намеренную попытку с ее стороны
соблазнить его?! Да ведь ничего же не случилось! Оказывается, у Маккорда не
только безобразно раздутое эго, но и, как она поняла, весьма интересные методы
подхода к женщинам, с которыми он работал: сначала приглашение на ужин,
упоминание о «любовной» ссоре, подпись уменьшительным именем на записке. И ведь
получилось! Даже с ней получилось, а ведь раньше она никогда не опускалась до
состояния восторженного обожания героев. Все, что ей в нем нравилось, бледнело
по сравнению с этим открытием.
— Мы не только работаем вместе, но я еще и твой начальник, —
совершенно без нужды напомнил он. — Я хочу, чтобы ты поняла: это никак не
отразится ни на наших деловых отношениях, ни на твоей карьере. Я достаточно
ясно выразился?
— Вы очень добры, — солгала Сэм, сохраняя на лице идеально
холодную полуулыбку и, в подражание ему, складывая руки на груди. — Я все
поняла. Спасибо, лейтенант.
Его глаза чуть сузились.
— Я пытаюсь заверить тебя, что не стоит бояться никаких последствий
того, что собираюсь сделать сейчас.
Сэм начинала терять терпение, чего с ней в жизни не бывало!
— Не соизволишь объяснить, что именно ты собираешься
сделать?
— У меня целый план, — ответил он, похоже, несколько
забавляясь ее тоном.
— В таком случае каков твой план?
— Прежде всего я собираюсь вытащить эту ленту из твоих
волос, зарыться в них руками и наконец обнаружить, каковы они на ощупь: как
шелк или как атлас. Я уже несколько недель умираю от желания проверить.
Руки Сэм бессильно упали. Рот снова раскрылся, но слова не
шли с языка.
— А потом, — продолжал он хрипловато, — я собираюсь целовать
тебя, а прежде чем уйду, прижму к стене… — он кивком показал на стену рядом с
дверью, — и из кожи вон вылезу, чтобы оставить отпечаток своего тела на твоем.
Кровь в жилах Сэм уже дошла до точки кипения, но мозг,
казалось, лишился притока кислорода, потому что она никак не могла согласовать
его вступительные реплики с последующими.
— Почему? — выпалила она, сводя брови. Очевидно, он не совсем
осознал масштаб ее вопроса, но ответ заставил Сэм растаять:
— Потому что завтра нам придется делать вид, будто ничего не
произошло, и так будет, пока дело Мэннинга не завершится или один из нас не
получит новое назначение. Если же не подождать… если все начнется раньше, мы
кончим грязными лестницами и чем-то подобным, пытаясь улучить несколько
краденых минут и боясь, что нас поймают. Это не грязная гнусная интрижка, и я
не желаю, чтобы ты считала ее таковой!
Сэм молча таращилась на его грубовато-красивое,
непроницаемое лицо, пытаясь осознать тот поразительный факт, что Маккорд
действительно хочет ее… хотел с самого начала и в то же время пытается уберечь
ее карьеру и заверить в своих чувствах. И если раньше он для нее был чем-то
вроде героя, сейчас все, что она ценила в нем, казалось ничтожным по сравнению
с тем, кем он был на самом деле.
— И пока мы притворяемся, — продолжал он, дав ей свыкнуться
со сказанным, — у тебя будет время решить, хочешь ты или нет быть со мной,
когда это дело закончится. Если нет — я сразу пойму, и мы больше не станем
говорить на эту тему. Просто останемся в самых наилучших отношениях, и ты
сможешь убедить себя, будто все, что я собираюсь сделать с тобой… и сделаю…
всего лишь фантазия и ничего никогда не было.
Он остановился, чтобы оценить ее реакцию.
— Ну, как это звучит?
